Подушки мне, похоже, было не положено, но я не очень расстроилась – и локоть, подложенный под голову, пойдёт, главное, я наконец смогла лечь и согреться. Шкура была большой и тёплой, я старательно подоткнула её под себя, и уснула в полудвижении.

Проснулась я внезапно, от острого страха. Я явственно почувствовала, что умираю! Это ощущение, которое невозможно передать словами, когда организм, который привык чувствовать, а не размышлять, посылает мощный сигнал тревоги.

Рывком села на лавке и чуть не упала, так поплыла голова. Это ещё что такое? Я вцепилась в края лавки ослабевшими руками. Неужели это тоже от голода? Но меня ведь покормили, и плотно! А может, это таинственная жгучка, на которую не поскупился повар, и правда проела дыру в моём желудке?

Я прислушалась к себе. Никаких болей не почувствовала и немного успокоилась. С дыркой в желудке не забалуешь, а я вполне могла двигаться. Вот только сил, как ни странно, с каждой минутой становилось всё меньше.

В комнате было почти темно, только крохотный, неизвестно, на чём державшийся огонёк, тускло тлел под потолком. В тот момент я даже не поняла, что он горел сам по себе, только порадовалась, что не придётся шариться в полной темноте. Мне просто необходимо было выйти.

Я осторожно поднялась, хватаясь руками за стену. Меня качнуло, но я выпрямилась, изумлённо прислушиваясь к себе. Я просто уверена была, что мне станет лучше, как только я выберусь из комнаты. Откуда взялась эта странная уверенность? Может, мне просто потребовался глоток свежего воздуха? Так не проще ли будет распахнуть окно?

Однако окна были запечатаны на совесть какими-то плотными ставнями, и сколько я ни возилась, не смогла раскрыть хитрый замок, только почувствовала, что ещё немного – и свалюсь без сил. Заколебавшись, не разбудить ли гийру Номи, я всё же решила попробовать обойтись сама, и тихонько вышла в коридор.

Мои туфли остались в спальне, но я не ощущала холода, неслышно ступая босыми ногами по гладкому полу. Коридор, к моему разочарованию, оказался совсем без окон, и, хватаясь за стены, я медленно побрела дальше, вспоминая путь, по которому вчера попала в комнату моей спасительницы. Я уже мало соображала, меня вело наитие, странная уверенность, что, как только я выберусь на свежий воздух, буду спасена.

Однако у самой двери меня ждала неожиданность – ночной страж. Здоровенный мужчина дремал, привалившись к стене. Я, видно, совсем потеряла страх, потому как вместо того, чтобы повернуть назад и попытаться открыть окно в одной из свободных комнат, начала осторожно протискиваться мимо него.

Страж встрепенулся и молниеносно поднёс к губам какую-то кривую трубочку-рожок. Да он же сейчас всех перебудит, и меня вышвырнут из замка прямо посреди ночи. А может, и того хуже – бросят в подземные казематы, которые наверняка есть в этой каменной громадине!

- Тссс! – тихонечко и неожиданно нежно произнесла я. – Я тебе снюсь, бро. Никого тут нет, - вовсе не ожидая, что мой номер пройдёт, да, если честно, и не думая, что говорю. Слова сами слетели с моих губ.

Я прежняя, скорее всего, сейчас бы и вовсе ничего не смогла сказать, умирая от страха.

Но нынешняя я едва не умирала от другого. И я поняла, отчего, как только стражник послушно откинулся к стене досматривать свои сны, а я с трудом растворила тяжёлую дверь.

Я никогда ещё не видела такой луны. Огромная, ослепительно сияющая серебром, она щедро озаряла замок и его окрестности, высвечивала до последней травинки ближнюю рощу, заливала мертвенным светом далёкий сухой лес. Сейчас он стоял тихо, и был хорошо виден даже из такой дали. Ни одна его ветка не шевелилась от ветра, но, взглянув на него, я ощутила молчаливое напряжённое ожидание. Как будто эти уродливые деревья затаились и ждали.