И все же Ямагата убедил их двигаться вперед.

В иллюминаторе, когда день сменял ночь, Юкико видела внизу вершины гор Йиши. Она удивлялась, как рулевой вообще что-то различает в кромешной тьме, и боялась, что корабль врежется в черные скалы, завершив их жизни ярким цветком взрыва перегретого водорода. Днем страх сидел у нее внутри, а по ночам и во сне она думала о юноше с глазами цвета моря. Ей не хотелось умирать.

Три дня двигатели работали на износ, урча от напряжения. Ямагата, не страшась ветра, лавировал между потоками воздуха. Всюду стояла вонь сжигаемого чи. От еды охотников тошнило. Масару и Ямагата много времени проводили в каюте капитана, изучая карты и прокладывая курс через коварные потоки ветра, завывающего между горными вершинами. Им хватало ума держать дверь закрытой, но когда споры доходили до точки кипения, их было слышно и сквозь стены. Облакоходы ругали их между собой и говорили, что эта охота станет последней для великого Черного Лиса и что всем им придет конец из-за этого приказа сёгуна Йоритомо.

Последние три ночи Юкико лежала, свернувшись калачиком, пытаясь удержать обед внутри, пока гамак болтало из стороны в сторону. Отец качался над ней, одурманенный лотосом, продолжая сжимать в руке пустую трубку. На мгновение она даже позавидовала ему и тому спокойствию, которое дарила ему эта ужасная трава. Липкий черно-синий дым как будто набрасывал плотную завесу, вытесняя из памяти все, включая потери; вой бури представлялся ему далеким бризом.

У нее снова свело живот, и обед подскочил к горлу. Признав поражение, она вскочила и, спотыкаясь, направилась к двери по полу, ходуном ходившему у нее под ногами.

Схватив дождевик, она бросилась на палубу и чуть не упала, когда дерево ушло из-под ног. Едва она нагнулась над перилами, как ее вырвало в темноту. Хлестал дождь, и волосы прилипли к коже, темные пряди цеплялись за лицо черными пальцами, как будто желая навеки закрыть ей глаза. Она судорожно вдохнула, передернув плечами, и оглядела палубу.

Она увидела его на носу – белый силуэт на черном фоне, руки раскинуты в стороны. Она стала пробираться к нему, держась за перила и не осмеливаясь смотреть вниз. Она могла поклясться, что слышит, как он смеется шуму ревущего ветра. Он двигался с такт движениям корабля, откинув назад голову, завывая, как морской дракон.

– Кин-сан? – попыталась она перекричать рев бури.

Он удивленно обернулся, и его лицо озарила широкая улыбка. Одежда прилипла к нему, как вторая кожа, и она заметила, какой он худой, какой хрупкий. И все же он стоял, как камень; ноги опирались на надежно привязанные бочки с чи. Он снова отвернулся и закричал вместе с бурей. На нем не было ни дождевика, ни куртки.