– Откуда ты знаешь? Об этом никогда не сообщают по радио.

– Они обитают в стране Кицунэ, – пожала плечами Юкико. – А мы жили там, когда я была маленькой. Всякий раз, когда горели поля, деревенские женщины шептались о Кагэ и чертили в воздухе охранные знаки. Матери там даже пугают ими своих детей. Говорят, что Кагэ приходят ночью и утаскивают непослушных в ад.

Ее глаза заблестели от воспоминаний.

– Ну и не болтай ничего такого, слышишь? – сказал Ямагата. – Особенно, когда Старый Киоши рядом.

– Старый Киоши?

– Наш гильдиец. – Ямагата незаметно повел головой в сторону политехника.

– Он стар?

– Если верить слухам, он служит Гильдии дольше, чем я живу. Но кто знает, что там, внутри скафандра.

Юкико вскочила на ноги, прижалась к перилам и посмотрела вдаль, прикрываясь ладонью от солнца. Вдали, на горизонте, среди рычащих муссонов, возвышались горы: огромные острые вершины обдуваемых штормом скал пересекали северную часть Шимы и назывались хребтами Йиши. Из алого ковра поднимались черные пики, покрытые ослепительно белым снегом. Горы Йиши были последним островком дикой природы Шима, где обитали, если верить легендам, беспокойные мертвецы и демоны из глубин ада. В старых легендах говорилось, что, когда Бог-Создатель, Великий Идзанаги, искал подземный мир Йоми, чтобы вернуть свою мертвую жену, он нашел врата в Йиши. Юкико родилась у подножия западных хребтов. Некогда пышные красивые сельские пейзажи дзайбацу Кицунэ теперь превратились в огромное лотосовое поле, покрытое шрамами дымящейся мертвой земли.

Она прищурилась, едва различая пламя у подножия одной из самых больших восточных скал. Сняв защитные очки, она нахмурилась, увидев слой сажи и дыма на линзах.

– Официально сообщают всегда одно и то же, – сказал Ямагата. – Природный пожар, ничего необычного. Конечно же, не поджог. Опасно даже предполагать, что это поджог.

– Значит, Гильдия лжет, – она плюнула на стекло и протерла его краем уваги.

– Ну, их трудно винить, – Ямагата нахмурился над своей подзорной трубой. – Если они признают, что лотосовые поля сжигает организованная группа, значит, они подтвердят, что не способны защитить свою собственность, а это слабость. Потеря лица.

– Но это просто глупо! Там все знают, что Кагэ существуют.

– Тамошние дюди в расчет не берутся.

Юкико удивленно моргнула.

– Фермеры. Крестьяне, – Ямагата махнул рукой. – Гильдийцев не волнует, о чем они там шепчутся и чем живут. Их волнует сёгун, элита Казумицу и власть над армией. Они сохраняют лицо. Мало кто признается в слабости, и они в последнюю очередь. Очень многое зависит от восприятия, поэтому важно выглядеть сильным. Гильдийцы и силы сёгуна похожи на несчастную старую пару супругов которые ненавидят друг друга, но никак не могут расстаться. И каждый наверняка надеется, что когда-нибудь получит полную власть, как-то так… – капитан пожал плечами. – И в то же время по радио ничего не говорят о Кагэ, а ведь сгорает все больше и больше урожая.

– Деревенские старухи говорили, что Кагэ – это злые ками, которые поклоняются огню. А вы говорите о них, как будто они люди.

– О, они – люди, – фыркнул Ямагата. – Из плоти и крови, совершенно точно. Кто знает, почему эти ублюдки так поступают? Бедные фермеры абсолютно бесправны, и никак не могут на это ответить. Психопаты. Не придумали ничего лучше. Ходят слухи, что это группа гайдзинов, пытающихся подорвать силы Гильдии, ослабить боевую мощь. Белые муравьи, подрывающие устои страны. Чертовы дикари.

– Тогда пожар на перерабатывающем заводе на прошлой неделе…

– Послушайте беспроводное вещание. Следователи Гильдии сказали, что это был несчастный случай. Ну, верьте, если хотите, – капитан опустил подзорную трубу, протянув ее девочке, пока надевал очки. – Но я знаю, что эти Кагэ стоят Гильдии кучу денег. По слухам, они сейчас стали делать собственные радиопередачи на переменных частотах и выходят в эфир каждые выходные. На пиратской волне, которую Гильдия не может проконтролировать.