– У-у-у-у! У-у-у-у! – Протяжным эхом отзывается боевое приветствие степным Богам в крепостной стене города Шан. Тысячи воителей приливной волной шеренг шагают на штурм. Под прикрытием персидских щитов с козырьками лучники и пращники ведут обстрел. Нескончаемый поток стрел и камней поднимается к стенам. Тучами падает и падает. Дождь ярости сметает смельчаков. Шарики камней, пущенные из пращей, проламывают черепа, выбивают зубы и глаза. Стрелы впиваются ненасытными таежными клещами и выпивают досуха кровь. Меткие стрелки впали в раж. Словно на птиц, сидящих гроздьями на ветках-башнях, охотятся на ополченцев. Защитники крепостных стен редеют. Плотно расставленные щиты и доски не спасают – камни и стрелы падают настилом сверху на головы. С жужжанием влетают в щели. Горящие стрелы поджигают дерево. Костром пылают охранные доски. Жар от них мешает видеть, сушит дыхание, обжигает лица. Углями со стен к ногам атакующих выпадает разрушающееся укрытие горожан.

Падают и падают убитыми защитники города. Калечатся еще до приступа крепости смельчаки. Надежды на быстрое окончание меткого обстрела уныло исчезают. Запасы стрел и камней атакующих пополняются новыми и новыми бездонными тюками метательного оружия. Караван мычащих быков растянутой цепью неспешно подвозит «дары» для города. За дни осады у защитников столицы империи истощились запасы стрел и дротиков. Отвечать взаимностью приходится редко и наверняка. «Взаимность» от городских стрелков безрезультатно натыкается на надежную персидскую броню. Закрытые бронзой козырьки ростовых щитов отражают атаки ополченцев. Длинные лестницы под прикрытием обстрела приставляются к стенам. Муравьями карабкаются степные воители на камни укреплений. Вот уже знамена племен мечутся на стенах. Защитников теснят, скидывают трупы со стен и башен. Бой перекидывается на узкие улицы города. С жалобным скрипом распахиваются обитые медью главные ворота. Неприступная плотина городских укреплений рухнула. В ворота звенящей оружием бронзовой рекой хлынули воители степи. Одержимые бранным безумием, выкрикивают клич к атаке «У-у-у-у!». За ними – второй волной стрелки. Прищурив глаза, стрелки разят в головы защитников города с покатых крыш домов, с высоты поверженных башен и стен. Неистовство сечи овладело армией степняков. Всяк желает принять поединок. Крики командиров правят атаки. Перекошенные бешенством красные лица устрашают нечеловеческим видом.

К чести генерала Сунь-Ли, его радением ополченцы в трудах обрели ратную выучку. Перед главными воротами, на площади, степняков принимают щетиной тяжелых копий для пешего боя. Вытянутыми, в растянутый овал, щитами, мерой от головы до колен, ополченцы прикрывают и себя, и бок соседа. К строю горожан добираются спешащие на выручку добровольцы. Кажется, есть еще шанс у храбрых отстоять осажденный город. Шеренг двадцать у горожан. Возможно, и сладилось бы с обороной, но с захваченных башен и стен по рядам тесных строев горожан агреппеи метко пускают стрелы. Бьют бронзой по открытым шеям и лицам. Протяжное змеиное шипение свистулек, наконечников с дыркой, вызывает трепет. Прикрывая лица руками, со смертным воплем падают наземь искалеченные и убитые. Зажатые соседями, мертвые стоят, уронив головы, на коленях, в шеренгах. Потери стремительно растут. Под ногами горожан лужи крови упокоившихся сотоварищей.

Проколачивают степняки шеренги. Рушат порядки. Хват левой рукой за выставленное копье, резкий присед и сильный косой удар мечом или клевцом по ногам или ступням. Словно солнечные шарики, в лучах яркого светила барабанит по шлемам горожан вычищенное до золотого блеска оружие наступающих. Солнечный шарик, падая на броню, родит три различимых звука: звонкий – металлом о металл, глухой – металлом о кости, пронзительный – крик раненого. Кровь разлетается по сторонам тысячами алых брызг. Хруст переламываемых копий, щитов вливается куплетом в стоны. Горожанам нечего противопоставить ярости слаженных степных атак. Нет у них хитрой бранной думы. Запершись в щитах, придерживаются только обороны. Переламывается дух защитников. Дрожат ополченцы, роняют щиты под натиском клевцов, топоров и мечей степных племен. Поддаются, медленно пятясь в узкие улицы, оставляя за собой убитых и раненых – прочь от утраченных башен и стен. Распадаются спасительные боевые шеренги на бессвязные толпы с оружием. Полуразобранные баррикады не сдерживают атакующих. Нет больше среди защитников властных командиров. Перебиты отчаянные вожаки. Упокоились в атаках гневные храбрецы. Одеяло смертного страха накрывает разбитую армию Чжоу. Надменная музыка барабанов, труб, флейт, не умолкая, давит гордость осажденных. Сменяется торжественная музыка войны дикими криками поверженных. Мольбы о пощаде – последние куплеты той песни Богам. Трупы убиенных на шестах так и не познали отмщения. К закату светила храбрая битва за город Шан бесславно обращается в агонию разобщенных коротких и яростных боев: бой за рынок и торговые склады, бой за арсенал, бой за кузни, бой за емкости с водой, бой за западные кварталы.