Вообще выныривать в реальность помогает. Вспоминаешь, что у тебя есть руки-ноги, еда, ночлег и всё такое. Что если нет денег – это не значит, что тебя сейчас будут убивать, это значит, что нет денег. А они зарабатываются так или иначе. Что если тебя предали – это значит, что вот этот конкретный человек или группа людей – мрази, ну окей, осталось еще шести миллиардов людей. Если ты потерял работу – это значит, что ты потерял вот эту конкретную работу, никто не переселяет тебя в лагерь для суданских беженцев, а детей твоих не продают на органы. Найдёшь другую. Да, может, чуть хуже, но и это будет временно.

За фразу «всё будет хорошо», конечно, хочется убивать. Потому что она вообще ни черта не значит. Она переводится как «я вижу, что тебе пиздец, но я хочу отстраниться от этого пиздеца как можно дальше, поэтому вот тебе приличный ритуал сочувствия, а я пошёл».

Хочется взять этого доброго самаритянина за грудки и орать: «Да как?! Как, мать твою, всё будет хорошо?!»

Так делать не надо.

А надо задать этот вопрос себе. Обычно это становится возможным через пару недель горевания. Когда шум в голове и нехватка воздуха немного отпускают.

«Как именно у меня всё будет хорошо?»

И спокойно, не торопясь начинаем выстраивать реалистичную картинку позитивного будущего. Нет, не из того, что начальник, сука, приползёт на коленях просить вас обратно с повышением. И не из того, что муж-абьюзер вдруг изменится и перестанет бить вас головой о батарею. И не из того, что мошенники вернут все деньги в корзинке, перевязанной розовой ленточкой.

Говно уже случилось. Мы живём уже в этой реальности. Постапокалиптичной.

Вот сейчас я поплачу ещё немного, потом займу у Людки десятку, чтобы хватило до конца месяца, и пойду по собеседованиям. Я нарисую самое охуенное в мире резюме, разошлю в триста тысяч компаний и ходить буду на собесы каждый день. Найду работу, отдам долги, куплю Людке её любимый йогуртовый торт в благодарность. И больше никогда не буду работать без оформления, с токсичным начальником или на серой зарплате. А потом, оклемавшись, запишусь на курсы английского и получу допобразование, чтобы через пару лет претендовать вот на эту должность. И всё у меня будет хорошо.

Много лет назад мой ужасный инструктор по мото дал мне всего один совет, но за него можно простить многое. «Куда смотришь – туда и едешь». Если во время опасного поворота смотреть в столб, который очень боишься задеть, то, как бы тебе ни казалось, что ты выворачиваешь руль в нужную сторону, ты всё равно приедешь в грёбаный столб. Смотреть нужно туда, куда ты пытаешься вывернуть, а не туда, где ты боишься разложиться окончательно.

В одной из питерских мотошкол до сих пор есть забор с вмятиной в форме Тамары, поэтому я знаю, о чём говорю.

Придумайте себе позитивный сценарий и загружайте голову им, а не босховскими картинками гибели вашей младой жизни в расцвете сил.

Да, скорее всего, всё пройдёт не так гладко, как вы себе нафантазировали. Но оно хотя бы начнёт двигаться в нужном направлении.

А двигаться – это всё, что от вас сейчас требуется. Если идёшь через ад – продолжай идти.

Мне часто кажется, что с возрастом я только глупею. И становлюсь проще.

Лет в 20 меня интересовали вопросы литературы и философии, в 15 – мировой истории, а о судьбах мира и смысле человеческой жизни я задумалась лет так в девять.

А сейчас в голове исключительно бабло, межполовая возня и бытовые вопросы.

Пока носишься от одной катастрофы к другой, как-то не до Гегеля. Хотя, может, только в нём и есть все смыслы, но уловить их, пока над тобой громыхает жизнь, под тобой несётся поток событий, а внутри тебя разрывается на части вообще всё, невозможно по определению. Для вдумчивого чтения всё же нужна тишина.