– Чего «тёлка» малюешь, – пейзаж портишь?

– Ещё не успела даже кисть в краску погрузить, – учтиво ответила Антонина.

– Ну, малюй раззява, не проморгай рассвет.

Мужчина справил маленькую нужду на колесо и укатил.

– Не галантный, значит: не он, – отметила женщина и стала набрасывать на мольберт розовую краску, отражая зарю нового дня.

Прошла ещё неделя и Антонина Петровна вновь стояла на горе и ждала рассвета. И только солнце показалось над горизонтом, как рядом с ней затормозил новенький спортивный автомобиль

«АЛЬФА – РОМЕО». Из машины выскочил спортивного вида мужчина.

– Ну, бабка, показывай, что начертила?

– Не успела ещё даже тюбики с краской открыть, – учтиво ответила женщина.

– Ну, и какого хрена мы тогда здесь время теряем?

Мужчина справил нужду на колесо, прыгнул в салон машины и укатил.

– М- м-м- Не галантный молодой человек, – не про меня, – быстро осознала Тоня, начав рисовать яркими красками восход солнца.

Прошла ещё неделя, как Антонина Петровна в третий раз вышла на гору, возле дороги. Было ещё темно и вдруг слышит странный звук, шум несовершенного транспортного средства. Перед тем как показаться из-за горизонта солнцу к ней подъехал на мотоблоке замызганный лысый старичок.

– Алкаш, – враз подумала женщина.

Странное транспортное средство остановилось возле художницы. Мужчина подошел к ней и изрёк, – Здравствуйте мадмуазель, свет моих очей!»

– Не хрена себе, – подумала Антонина Петровна, – галантный мужчина. Неужели он? – На всякий случай решила спросить, – Откуда родом будете?

– Из приблудного царства, «подмудного» пространства, – улыбаясь ответил мужичок.

– Ещё и шутник, – улыбнулась женщина.

– Наложила на меня кару злобная ведьма, что скитаться мне по земле пока не найду женщину, которая встречает рассветы. Много изъездил лошадей и машин вот пришлось на старости лет ездить на мотоблоке, – всё в поисках единственной женщины. А путь мне указала добрая маленькая с рыжими волосами девочка. Сворачивай мольберт и едем домой.

Так Антонина Петровна нашла своё счастье. Отмыла в бане мужичка, сводила в бутик, – одела и стала с ним коротать остаток своих дней. Только с подругами стала она встречаться редко, ибо было с кем скрасить одиночество. Тут и сказке конец!

Ай, нет! Вышивку с доброй девочкой феей Антонина Петровна оформила в дорогую рамку и поставила в Красном углу в горнице; она стала для супругов почти иконой.

Поздний вечер. Старый Турнепс сидит и смотрит телевизор и нервно поглядывает на входные двери. Дверь открывается и в прихожую тихо вваливается Брюква – жена Турнепса; она была моложе его аж на двенадцать лет. Турнепс встал с кресла и подошёл к супруге, – Где была? Опять сидела у Тыквы? Пила?

– Ну, выпили немного, Тыква пела великолепные бардовские романсы.

– Тебе, моя любезная супруга, не надо бы к ней вообще ходить, – строго и назидательно сказал муж.

– Да, ладно. Дай хоть в комнату пройти, – отмахнулась Брюква, – а там читай нравоучения.

Супруги прошли в комнату. Турнепс выключил телевизор. – Ты понимаешь хотя бы то, что у этой Тыквы похоть тела; она по этой причине поёт любовные песни и романсы. Да, у неё, как у достойного математика всегда два или три ещё в уме.

– Да, у неё и у меня тоже такая музыка тела, ибо ещё молодые. И я желала бы иметь не только в уме, но и в реальности. А у тебя какая музыка? Отвечу: скрип суставов, кашель и ворчание. Когда ты последний раз приласкал свою милую Брюквочку. Не помнишь? А я хорошо помню: два года назад, восьмого марта.

– Жаль мне Вас, ибо не можете смирить похоть тела и отдать всю энергию духовному перерождению. Вы не понимаете того, что эротическая толпа никогда не произведёт ничего приличного; там нет личности. Я за тебя переживаю.