– Сплю в медведе, вот чудеса… – прошептал он.

Мышонок закрыл глаза. И тут же увидел своего брата Никанора. Тот стоял под холмом, на дороге, махал ему лапами и кричал: «До сви-да-ни-я!» А сзади него, обнявшись, стояли Папа с Мамой. Они улыбались.

И Там уснул.

Проснулся Там от того, что ему стало ужасно жарко. Он совсем забыл, что спит под мышкой у медведя, и сперва заметался, совершенно не понимая, где оказался.

– Да что ж это за шерсть повсюду! – брыкался Там, суча лапами и отплёвываясь.

Наконец он выкатился наружу.

– Ой, – прошептал мышонок, оглядев медведя, – спит…

Василий сладко спал, уткнувшись мордой в густую траву. Но сопел и похрапывал так звучно, что от каждого вздоха возле его носа пригибались травинки.

– Большой… и совсем беспомощный, – прошептал Там и осторожно пригладил шерсть на боку у медведя, которую сам же взлохматил, вылезая.

Костёр давно догорел и теперь еле дымился из кучки пепла. Утро было солнечное, но уже осеннее, студёное. Над болотом кружила стая пёстрых птичек, то слетая на кустики клюквы, то весело вспархивая.

– И я пособираю, – решил мышонок. Он взял рюкзачок, вытряхнул на траву всё содержимое. – Ну нет другой посуды. А сюда соберу, много соберу, – ворчал он себе под нос. – Вот поди прокорми такого большущего.

И, подхватив пустой рюкзак, Там поскакал с кочки на кочку вглубь болота.

Через час он вернулся, отдуваясь и еле таща за собой рюкзак, полный ягод.

Медведь Василий сидел у кострища, сонно почёсываясь.

А на сосновой ветке, прямо над ним, пристроились две белки. Они свесились вниз, разглядывали Василия и тихо переговаривались:

– Не-е, этот не наш. Наш сердитый, а у этого, гляди, морда добрая.

– Ага, даже глуповатая…

– И никакая не глуповатая, – громко сказал Там, задрав голову. – Просто хорошая морда, приветливая.

Белки обернулись, и мышонок узнал тех двух подружек, что подсказали ему дорогу этим летом, в грозу.

– А-а-а, это ты, это ты! – затараторили они. – Опять заблудился?

– Я-то не заблудился. Я даже наоборот – вот его нашёл. Это он у нас потерялся. – Там указал на медведя.

Белки кубарем слетели с сосны и запрыгали вокруг Василия.

– Это он, это он, точно он, точно он! – верещали они.

– Конечно, я. Я – Василий. Я – медведь! – прогудел Василий, да так, что обе белки замерли.

– Ты – по-те-ряшка… – выговорила та, что поменьше, спрятавшись за подругу.

– Вот-вот, – пролепетала вторая. – Потеряшка, тебя ищут…

– Да не бойтесь вы, – сказал Там, развязывая рюкзачок, – он добрый. Давайте лучше завтракать.

За завтраком белки рассказали, что по всему лесу ходят охотники, ищут медведя, который потерялся.

– Их какой-то дядя послал.

– Да, дядя Ваня какой-то.

– Вот они и ищут!

– Только не найдут никак!

– А мы нашли, мы нашли! – Белки всё время перебивали друг друга.

– Не тараторьте вы так! – не выдержал Там.

Белки стихли.

– Это мой дядя Ваня, – грустно вздохнул Василий. – Только что же теперь делать?

– Охотников, охотников искать! – зашумели белки.

– Нет, – Там замотал головой, – ерунда получится: они его ищут, он – их. Так и будут все по лесу бродить друг за другом, без конца. Не годится.

Там встал, задумался. И вдруг начал яростно чесать за левым ухом.

– Так-так… Все ищут… А в деревнях про Василия знают?

Белки переглянулись:

– Должны знать.

– Вот в деревню-то мы и пойдём. У твоего дяди Вани телефон есть?

– Есть, конечно. С музыкой, шумный такой, – закивал Василий.

– Во-о-от. Мы в деревню придём, ты к людям выйдешь. Они как увидят, что ты ручной, так и позвонят дяде Ване. Вот ты и найдёшься, мишка-потеряшка! – рассмеялся Там.

– А в какую деревню пойдём? – Медведь доверчиво заглянул мышонку в глаза.