– Да не надо. Я на вторую остаюсь. Дома скучно, внука в Турцию увезли. Я лучше тут побуду.

– Хорошо, но завтра утром чтобы я вас тут не видел. Мне еще смертей на трудовом посту не хватало.

– И не увидите, вас же тоже здесь не должно быть до понедельника, а, Максим Сергеевич? – она ехидно посмотрела на зам. зав. отделения. – То-то.

—\

От кого: Владимир Семенов

Дата: 09 ноября 2022 00:55

Кому: Margor Ita

Тема: запри дверь и никого не пускай

«Здравствуй, Рита!

Прости, не мог долго написать, точнее прочитать. Вот уже и слова путаются. Не было связи, вышка сгорела. Сидели в тайге у карьера и пили. Не удивляйся, без алкоголя там никак. Грешен, тоже пью.

Не переживай, алкашом еще не стал. И ты не становись!

Меня очень встревожило твое письмо. Жаль, что не могу быть рядом и надавать тебе по щекам – ты это заслужила, сама же понимаешь. Прости, если слишком резко пишу, но ты скатилась вниз. Перечитай то, что написала, и увидишь сама.

Знаю, что ты это понимаешь. Обещаю, как приеду, найду тебя. Хватит уже играть в «одиночество в сети». Я не строю планов, просто хочу вытащить тебя из этого. Бросай их всех, смени замки, а лучше уезжай на время куда-нибудь. Если захочешь, я увезу тебя в такой медвежий угол, что там тебя никто не найдет, заодно мозги на место встанут.

И главное – это не конец света. Ты просишь прислать рассказ в тему, но вот точно по теме у меня нет. Но есть другой. Не знаю, понравится ли он тебе, но посмотри на себя не со стороны, а с другого ракурса. Не знаю, как сказать, ты будешь смеяться, но я не знаю, как сказать.

Наверно, так: дело не в надежде, а в желании. Надежда портит жизнь, ослабляет, и пора начать двигаться, выбираться.

Крепко тебя обнимаю и целую, родная :)

Уже вижу, как ты кипишь от злости! Вот и кипи, родная – буду тебя так называть, пока ты не придешь в себя!

P.S.

Я очень волнуюсь за тебя, не наделай глупостей. Скоро вернусь, и мы все решим. Тебе нужен кто-то, кто пнет тебя».

– Ты же не любишь детей, – он пристально посмотрел в лицо той, что по закону называлась его супругой или владелец первого уровня кредитной очереди. Она была безупречна во всем, что требовало общество: вырезанная из цельного куска белого мыла, фигура, достойная резца великих скульпторов древности, как все гомосексуалы, они понимали толк в женской красоте, черные прямые волосы, без лишних укладок или сложной челки, в моде была простота «аля рус», с соответствующими нарядами, которые стоили безумных денег. Все портили высокие каблуки, опять восставшие из затхлых склепов в зените безудержной моды.

– Все придут с франшизами, а мы опять одни будем, кто ни с чем, – фыркнула она и встала у огромного зеркала. Зеркало тут же предложило ей новый лук, в правом углу объясняя, какие тени взять и как верно нанести тонкий слой едко-зеленого блеска.

– Я думаю, что это плохая идея.

– А мне плевать, что ты думаешь. Это мой праздник! – зло прошипела она и пошла к выходу. Дверь дома заранее отворилась, впуская в дом свежий летний ветер с запахом настоящих цветов и сырой земли. Она поморщилась, но промолчала. В чем-то она должна уступать, так гласило правило жизни, которое она всосала с молоком кормящего автомата. – Я ушла, выбери сам, только чтобы они были на нас похожи.

Дверь закрылась, робот-охранник вздохнул писком отработанной команды. Он посмотрел на дверь и кивнул в камеру, техника в доме понимала его гораздо лучше, чем близкие. И кто их так назвал, близкие? Кто для него была эта женщина, кроме как живая кукла, которую одевали, кормили, выгуливали и трахали, а кто для него были «родители», этот термин так и не ушел из свода законов, сохранение традиций и культурного нарратива, не более, вот только внутри пустота – эти слова уже ничего ни для кого не значили.