– Ну-ну, дерзай, – и я не сразу сообразил, что она имела в виду, увлекшись ходом собственных мыслей.

– Ты против моего похода в горы? – наконец, догадался я.

– Да, нет, наверное, – ответила красавица, вполне искренне, но что-то осталось недосказанным.

– А тебе никто не говорил, что ты потрясающе красива? – я решил, что пришло время для комплиментов.

– Правда? – обрадовалась русалка, и, кажется, даже немножко покраснела. – А что во мне красивей всего?

– Ну, так ты вся, целиком, – решил я. – Словно олицетворение самой гармонии, совершенства, мечты.

– Говорили, – вздохнула русалка, – и не раз…

– А почему ты так печально об этом вспоминаешь? – удивился я. – Тебе неприятно когда тобой восхищаются?

– Дак, надоедает, повторение-то, – улыбнулась русалка, покачав изящными ножками. – В первый раз приятно, а в девятый уже скучно…

– Так ты не на количество смотри, а на качество, – посоветовал я.

– Толку-то? – еще раз вздохнула красавица. – Что сову об пенек, что пеньком по сове, все одно сове не жить…

– А тебе никто не говорил, что ты умная? – спросил я.

– Нет… – оживилась русалка и слегка расширила глаза, явно ожидая продолжения.

– И, кажется, я знаю почему… – пряча улыбку, произнес я.

– Ах, ты!.. – возмутилась красавица и вскочила на ветви.

Я затаил дыхание, приготовившись ее ловить – не дай бог еще ударится…

– Ах, ты… – вновь начала русалка, но уже с другой интонацией, прищурив глаза, и выбрав-таки подходящее слово, закончила: – плут!

Жаль, не сработало. Ну, ничего, это была лишь первая попытка…

– На войне и в любви все средства хороши, – пояснил я.

– Я это запомню, – весело пообещала русалка, вновь присаживаясь на ветке, и без перехода посоветовала: – Будь осторожен в горах.

– Почему? – спросил я.

– Там опасно, – призналась русалка.

– А в лесу что, безопасно? – скептически поинтересовался я.

– Пока – да, – заверила красавица. – Откуда ты пришел?

Я задумался, как ответить на этот вопрос.

– Наверное, из другого мира, – ничего разумнее в ответ я не придумал.

– Мир – един, – заявила русалка.

– Я раньше тоже так думал, – вздохнул я.

– Ты не такой умный, как тебе кажется, и ты мно-о-огого не знаешь, – заключила красавица, но восполнять пробелы в моих знаниях не спешила.

– Так может, я тогда на дерево залезу? – с надеждой попросился я.

– Думаешь, это как-то поможет? – скептически улыбаясь, усомнилась красавица.

– Несомненно! – поспешил заверить я.

– Тогда залазь, – разрешила дева, – но только на соседнее…

Я тяжело вздохнул. Соседние дерева меня не прельщали, мне нужно было это, единственное, на котором находилось самое любимое и самое желанное для меня существо…

– Ну-ну, – улыбнулась русалка, еще раз подтвердив, что каким-то образом способна считывать мои мысли и желания, – так я в это и поверила-а-а…

– А ты все мои мысли видишь, или только самые скромные? – уточнил я.

– Так у тебя еще и мысли есть? – оживилась красавица. – Я-то думала – одни только помыслы…

Я рассмеялся, но краснеть не стал: фазу смущения мы уже проходили.

– Почему ты назвал озеро «Огромкой»? – сменила тему дева леса.

– Потому что огромное, – пояснил я.

– А реку «Каменкой» почему тогда назвал? – удивилась русалка. – Она же не каменная?

– Серьезно? Как же это я проглядел… – притворно охнул я.

Русалка обижено надула губки, однако обижаться взаправду не спешила. Это я чувствовал. Ее эмоции были столь же открыты для меня, как мои мысли для нее. Нас словно связывала единая нить, невидимая, но стойкая, которая позволяла чувствовать и понимать друг друга. Все эмоции были обоюдными: если она веселилась, то и мне было весело, если она удивлялась, то и мне было удивительно… Если бы она обиделась, я бы это ощутил.