– Ну что, студенты, сколько соболей насчитали?

– Плотность хорошая, перепромысла нет! – пояснил Сашка.

– А кто его тут изводить-то будет? Охотятся любители, рядом Монголия! Там вообще на него никто никогда не охотился! Завтра туда сбегаем, я вам покажу, сколь там его, – просто ужас!

– А за это ничего не будет? – настороженно поинтересовался Лёшка.

– Тут пограничников-то нет, они только летом раз в три месяца на конях проедут, ну даже если встретят тебя, водки выпьют, ежели нальёшь, да довольные уедут! Это же наша шестнадцатая республика! Они, где граница-то проходит, точно не знают! Их там три линии идёт, а какая из них, мало кто точно скажет! – спокойно сказал Анатолий.

– Так, что не дрефь, Лёшик! – с ехидцей в голосе добавил Санька.

Утром следующего дня, позавтракав и покидав вещи в рюкзаки, они отправились дальше. На этот раз студенты взяли с собой только самое необходимое: котелок, хлеб, сало, чай, сахар и три капкана. Больше капканов они в посёлке не нашли. Лыжню прокладывали по очереди, но в основном, конечно, доставалось Толику, он всё-таки был самым натренированным во время долгих промысловых сезонов. Лыжи у него были легкие, самодельные, из ели, да и сам он был помельче и полегче студентов, поэтому почти не проваливался, шёл без устали и остановок. Когда ребята меняли его, он нервничал, что те идут медленно, и, немного отдохнув, снова вырывался вперед.

Часам к двенадцати подошли к широкой просеке, заросшей мелкими кустами и деревьями. Как объяснил Толик, это была старая граница, которую то ли неправильно отвели, то ли заново прирезали… Потом подошли к другой просеке, она была более ухоженной и на ней стоял полосатый столбик с гербом Советского Союза.

– Вот она граница! Так что можешь считать, за рубежом побывал! – улыбаясь, сказал Санька.

– Эх, жалко фотоаппарат выложил! Можно б было сфоткаться на память! – произнёс Лёшка.

– Ага, ещё пограничникам отправить, мол, охраняли тут за вас границу! – вставил Толик.

Перейдя ещё одну просеку, они спустились в ключ и вышли на старое зимовьё. Несмотря на свой возраст и чёрные стены, с налетом лишайника, оно было ещё вполне порядочным. Затопив печку с прогоревшими, от этого просвечивающими, боками, они поставили на неё чайник с ключевой водой. Пока варился чай, Лёшка с Санькой вышли на улицу покурить. День был солнечный, тёплый, и снаружи было гораздо приятней, чем сидеть в промёрзшем, сыром срубе.

– А это что? – спросил Лёшка, показывая на трехлитровую банку, наполовину наполненную какой-то серебристой жидкостью.

– Ща глянем! О, так это ртуть! – удивился Санёк.

– А на фига она тут, интересно? – поинтересовался Лёшка.

– Так это золото чистить от примесей! – послышался из открытого зимовья голос Толика.

– Амальгамация – по химии называется! Не помнишь, что ль? – быстро сообразил Сашка.

– А кто его тут моет-то? – снова поинтересовался Лёша.

– До революции и после, по-моему, до пятьдесят четвертого года, разрешалось частникам мыть золотишко. Так что, видимо, по старой памяти здесь кто-то и сейчас старается, – со знанием дела сделал вывод Саня.

Заглянув на чердак, Санька нашел большой, довольно свежий деревянный лоток с нарезанными на дне мелкими поперечными бороздками.

– Ну во, чё я говорил! Не перевелись у нас ещё «чёрные» старатели!

Перекусив хлебом с намазанным на него толстым слоем сливок и соленым салом, запивая густым сладким чаем, они отправились дальше, в ближний кедровник. Там было всё исчерчено следами соболя, и было много набитых троп. Анатолий рассказал, как правильно ставить капканы «под салфетку». Для этого он вынул из своего рюкзака специальную деревянную лопатку и корочки от старого учебника, где у него лежали нарезанные четвертинки белых салфеток с обрезанными углами.