Придерживая ушибленную руку, я сбежала с холма так быстро, как только могла, и ворвалась в дом. Сердце бешено билось. Бонни была в гостиной с папой, который только что пришел домой с работы. «Папа! – крикнула я. – Я только что ударила того парня, который кидался в Бонни червями!»
Он открыл дверь, а я, не задумываясь, размахнулась и двинула ему в лицо. «Ты больше никогда не будешь швыряться в мою сестру червяками!» – выкрикнула я, развернулась и побежала домой.
В 1964 году не каждый отец был бы в восторге, если бы его тринадцатилетняя дочь – именно дочь! – попыталась затеять драку, но мой папа расплылся в горделивой улыбке. «Молодец, Джилли! – сказал он. – Так и надо!»
Прошлое легко идеализировать, особенно если вы из такой дружной семьи, как моя, и выросли в пригороде Филадельфии в 1950‐х – это идеальный «кокон» детства. Мы ловили светлячков летними ночами. Мы забирались на деревья и без присмотра гуляли по лесам. Тогда не было книг по родительству – по крайней мере, ни одна из них не добралась до дома Джейкобсов, – и, хорошо это или плохо, но мама и папа руководствовались инстинктами.
Детские психологи скажут вам, что дети, которые чувствуют себя защищенными, которые знают, что их любят и ценят, чаще других проверяют границы на прочность. Послушание в большей степени является признаком смирения с враждебной ситуацией, в которой оказался ребенок, а не признаком хорошего поведения. А вот протест против установленных контролирующими взрослыми, родителями и учителями правил, кажущихся ребенку спорными, и протест против возлагаемых на него ожиданий помогают ему понять, во что он верит и кто он на самом деле.