Хозяин дома, Фрол Тимофеевич, много лет тому назад, совсем юным пареньком пришел в Бирскую крепость с двумя старшими братьями откуда-то с севера, то ли из казанских земель, то ли с уральских заводов. Денежка у братьев водилась, никто не знает, откуда, но на лесопилку хватило. И занялись братья лесоторговлей. Дело у них заспорилось, тому способствовала река, по которой они доставляли свой товар в Уфу. Да и сам Бирск рос и строился. Уж очень удачное расположение было у поселка. Военная крепость на глазах превращалась в купеческий уездный городок. Благодаря полноводной реке, по которой доставлялись и увозились самые разные товары, процветали ремёсла, торговля, богатели купцы. Вскоре братьям стало тесно в маленьком Бирске. Старшие подались в Уфу, открыв там торговлю, а младший, Фрол, к тому времени женился, отстроился и прочно осел в полюбившемся месте. Жена его, Агафья Прохоровна, бирская мещанка, родила ему трех сыновей. Старшие Михаил и Николай характером и внешностью удались в мать, спокойные, сговорчивые, хлопот отцу не доставляли. А младший, Степан, рос упрямым, своевольным, характерным – в отца. Между отцом и сыном частенько вспыхивали ссоры. Как известно, больше всего в близких людях нас раздражают свойственные нам самим недостатки. Матери то и дело приходилось гасить конфликты, примирять мужа и сыночка. До поры ей это удавалось. Тот ребенок, с которым больше всего забот и тревог, и есть самый любимый, потому сердце Агафьи Прохоровны за младшенького более всего болело.

Проводив Стешу, Степан торопливо поднялся в обход улиц по крутому склону, по едва приметной, одному ему ведомой тропинке, прямиком к своему дому. Узкий месяц словно нырял в облаках, таких же темных, как само ночное небо. Семья Крутихиных собралась за столом вокруг самовара. Сам хозяин, Фрол Тимофеевич, был невысокого роста, но крепкий, с широкой грудью и сильными руками. Никто не осмеливался спорить с ним, натолкнувшись на пристальный взгляд из-под кустистых бровей. И жена не решалась напрямую перечить мужу, у нее были свои методы, чтобы сменить его гнев на милость. Кроме родителей за столом сидели старшие сыновья с невестками. Оба сына недавно женились, строились, а пока жили в родительском доме, места всем хватало. За столом не было лишь младшего сына, и отец хмурился, поглядывая на пустой стул. Вернувшись, Степан приготовился к нагоняю, но отец был настроен на удивление миролюбиво.

– Что, сынок, опоздал к ужину? Гуляночка понравилась? Ну что ж, пока молодой да неженатик, это не грех.

– Когда же и погулять, как не об эту пору? – поддержала отца успокоенная его тоном матушка. – Самое время.

– Так-то так, да я вот думаю, а не пора ли, мать, позаботиться и о младшеньком нашем? Не пора ли невесту ему подыскать? Не избаловался пока.

– Шутишь, Фролушка? Молодой еще. Пущай погуляет.

– Да я бы, может, и не спешил, сам такой был, гуляночки любил, да Кузьма Петрович намедни обмолвился, что дает за своей дочерью Анной скобяную лавку на Нижне-Покровской торговой площади. Такой случай грех упустить. Щас женихи как мухи на мед слетятся. Опередить надобно. Главное – успеть сговориться, а там можно годок потянуть. Пока то да сё, подготовка к венчанию, вот и нагуляется. Самая пора жениться будет.

– Это которая Анна? Чугункова? А что? Хорошая девушка, уважительная, образованная. Да только ей никак двадцать три, а то и двадцать четыре годочка будет. Не старовата для Степки нашего?

– Вот и хорошо, что не молоденькая вертихвостка. Постарше, поумнее будет, нашего оболтуса вразумит.

Степан опомнился, решил, что самое время пришло вмешаться, пока к венцу не отправили.