Оставался один день до встречи с однокашниками. За завтраком решили взять такси и втроем съездить на кладбище. Там купили цветы и посетили могилы ее Вовы и похороненного почти рядом однокашника Сергея Смирнова. Эти 65-летние друзья, один в феврале, другой в мае 2018 года, были в числе первых новоселов дальнего нового погоста. Теперь ему конца и края нет, до самого аэропорта тянутся кресты да российские флаги: ковид и СВО выдали здесь тысячам людей последнюю прописку. Хотя всё здесь еще казалось пустынным: не успели подняться у могил деревья, туи и кипарисовики. Над печальной землей лишь плывут облака в безбрежном океане неба да изредка пропоют реквием взлетающие авиалайнеры. Последний приют себе наши мужчины точно предугадали. Это их стихия – в вечном небесном покое, в вечном полете… Да не обделит их там Всевышний своей любовью и царствием небесным!

На том же такси Борис и Лена вернулись домой уже без Сергея (того подвезли к Ставрополю по его же просьбе). Наутро Борис должен был поехать на праздничную встречу однокашников перед училищем (ныне там президентский кадетский корпус), планировал побывать на банкете в ресторане вечером и еще следующие полдня с друзьями и вернуться к ней на пару дней, чтобы отдохнуть на природе перед поездкой. Когда схлынула жара, Лена предложила пойти к подруге – птичнице Людмиле Набоковой за перепелками к ужину.

Они шли по дороге, которая помнила стук лошадиных копыт и дребезжание экипажей проезжающих на Кавказские воды столичных аристократов, поэтов Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, многих ссыльных декабристов, едущих после Сибири на войну, чтобы получить вольную…Параллельно рядом с ней выстроена новая широкая трасса на Ростов и Москву, а улица эта так и осталась с названием в честь Пушкина, он дважды проезжал и ходил по ней. Здесь в старину был почтовый тракт, стояла каменная полосатая стела с надписью «Санкт-Петербургъ–Тифлисъ», а за мостом луг и почтовая станция с конюшнями, баней и источником питьевой воды. Это место до сих пор зовут Почтаркой, где всем проезжающим меняли лошадей перед подъемом в гору, и станционный смотритель с супругой, провожая в неизвестность служивых путников, осеняли их вослед крестным знамением.

Лена успела по дороге рассказать о том, что в Московском прошла их с Володей регистрация брака. Он срочно приехал жениться перед ее выпуском и своим назначением на новое место службы, в Кюрдамир. А так как раньше они не могли подать заявление (он служил далеко, она еще училась на последнем курсе), то в городском ЗАГСе их не расписали бы из-за очередей. Но у его сослуживца, Вани Алымова, была подруга Людочка-парикмахерша родом из села Московского. Она договорилась с администрацией, и жених с невестой и дружками-подружками на двух «Волгах» примчались в сельский ЗАГС. Там, за коробку конфет, несколько бутылок коньяка и шампанского, они «скрепили брак своими подписЯми», – как выразилась регистраторша, что заставило Лену покраснеть и едва не провалиться сквозь пол. Ведь она слышала здесь полгода назад это слово, когда всей группой выдавали замуж однокурсницу Таю Гнедаш за «московского» парня, но тогда постеснялась подойти к женщине и поправить ей ударение. Теперь вот оно прилетело бумерангом ей за нерешительность. Лена не могла вспомнить, подсказала она женщине правильное ударение или нет на этот раз, они торопились в город (в ресторане «Нива» ждала их свадьба, там уже накрывали столы на пятьдесят персон и собирались гости, все девчонки из ее группы). Молодожены возложили цветы к памятнику Ленина, стоящему на фоне великолепного белокаменного храма, буквально в ста шагах от него. «Можно и обвенчаться заодно, – пошутил дружок жениха Коля Колпаков, – но мы ж комсомольцы!».