– Ионова, ты там уснула, что ли? У меня сейчас мочевой пузырь лопнет, – долбится в дверь соседка по комнате, которую всю ночь где-то носило. И если бы об этом узнали, мне бы тоже досталось за недонесение нарушения дисциплины, и тогда – прощайте, выходные дома.

– Не-а, дай мне пять секунд.

Плевать на холод, я сильнее включаю воду и наспех принимаю душ. Одной рукой намыливаю волосы шампунем, другой открываю Наташке дверь, та несется к унитазу. Она матерится, тараторит что-то. Я не слышу из-за шума воды ни единого слова. Долетают только окончания фраз. Мои длинные густые волосы промыть холодной водой – это еще та задачка со звездочкой.

Выходя из душа, слышу только окончание повествования:

– Ты понимаешь, этот козлина даже такси не оплатил. Я просто в аху… Чтоб я еще раз, да чтобы его разорвало… Ну, ты меня понимаешь, Ирис, – сидя на унитазе, она с надеждой смотрит на меня глазами побитой панды.

Я, конечно же, машу головой. Хотя вообще не понимаю, о чем или о ком говорит Наташа.

– Натали, смой с лица этот боевой раскрас, ты на панду похожа, – советую ей, заматываясь в банное полотенце.

Наташка подходит к зеркалу и заходится от смеха, глядя на свое отражение. Самоирония человека просто зашкаливает. В этом ее обаяние. Натали невозможно поставить в неловкое положение или обидеть словом. Она все переворачивает в шутку. С ней легко. Она смеется так заразительно, что и я уже ржу вместе с ней. В нее невозможно не влюбиться. Тоненькая, хрупкая натуральная блондинка с длинными волосами и глазами летнего синего неба. За воротами академии любое модельное агентство с руками и ногами ее бы оторвало. Вообще-то, она самая талантливая из нашего потока.

Если у Семеновой потрясающая пластика, то у меня – превосходная техника. С самого детства мы соперничали с Семеновой и не собирались сдаваться. Но потом появилась Наташа, и для нас обеих все изменилось.

У нее был только один недостаток – лень. Если бы не эта лень, она, честно говоря, могла добиться больших успехов. Она очень пластична и артистична, владеет техникой и в девяти случаях из десяти попадает в образ. Тогда мы с Семеновой оказались бы далеко позади Натальи.

Поначалу в рейтинге она была третьей. А после травмы у Наташки шансов стало еще меньше. Она только к нам перевелась – и тут падение. Слухи ходили, что Семенова из зависти подговорила Петю, что стоял с Наташкой в паре, уронить ее. Все знали, что тот тайно вздыхал по Семеновой. Пете сошло все с рук, мальчиков всегда выгораживают. А девочек много, и нас не жалко.

Осенью в академии состоится несколько показательных выступлений. У Натали есть шанс один из тысячи попасть в основной состав спектакля, который откроет следующий учебный год.

Мы находимся на финишной прямой, и мы выпустимся. Ни я, ни Семенова не собирались сдаваться. Все роли распределены, костюмы заказаны, и теперь только чудо может помочь Наталье. Например, если меня или Семенову переедет поезд. Она это понимает и не унывает. В ней нет фальши и зависти, даже злиться на нее невозможно. Я бы с удовольствием назвала ее своей подругой, но здесь нет друзей, только конкуренты. Это балет, детка.

Первые два года в балетном классе дались мне легко, но потом учиться стало труднее. Занятия начинались рано, поэтому нам с бабушкой приходилось вставать в четыре часа утра, чтобы успеть приехать из пригорода. И так продолжалось до шестого класса.

Однако такой режим мешал восстанавливаться после репетиций, тогда Елизавета Павловна предложила бабушке переселить меня в общежитие. Жить там было сложнее, чем дома: по правилам, учащиеся до пятнадцати лет не могут выходить за пределы академии.