Утро встретило меня головной болью, выпив лекарство, приняла душ. Оделась, собрала вещи, подготовила чемодан и вышла из номера. Надо было позавтракать, что бы окончательно воскреснуть и просигналить этому миру, что он для меня не рухнул.

Дверь его номера распахнулась почти одновременно с моей.

– Доброе утро, Захар Александрович, – произнесла спокойно и максимально равнодушно. Не дожидаясь его, прошла к лифту. Встал рядом. Смотрела куда угодно, лишь бы не на него.

Тяжело смотреть в лицо тому, чьи ласки заставляли ночью стонать в беспамятстве, а теперь вам нужно снова вернуться в привычные роли, выстроить разрушенные границы и рамки. Хотелось провалиться сквозь землю. Совместный спуск в лифте стал пыткой. Но мой разум все же нашел ресурс двигаться дальше. Злость – прекрасное топливо, в моем случае просто неиссякаемый ресурс. Я разозлилась на него, на себя, на всю эту дебильную ситуацию. Он просто напился. Я не знаю, что у него случилось, и почему он выбрал именно этот день, до этого я никогда не видела его пьяным. Но мне, идиотке, надо было просто бежать сразу в свой номер, и не попадаться ему на глаза. Или просто уйти после поцелуя. Тогда не было бы сейчас настолько ужасно внутри. Нашел бы кого пригласить в свою постель, раз так припекло.

Первым порывом, после того как я утром увидела пополненный баланс моего счета на триста тысяч, было конечно, отправить ему его деньги обратно, но теперь, хрен, услуга была оказана, душонку я свою потрепала изрядно, и эти триста тысяч мне нелишние, этакая компенсация за моральный ущерб. На ипотеку закину, хоть закрою быстрей. Триста тысяч в хозяйстве не лишние, применение найду, а Довлатов не обеднеет. Я гоняла, эти мысли в своей голове пока мы ждали заказ, попутно разгребала в планшете рабочую почту, изображая занятость.

Ели в молчании. Довлатов лишь уточнил время вылета и снова уткнулся в свой телефон, прихлебывая горячий кофе.

В аэропорту нас встретил Терентьев, изрядно помятый.

– Новый год прошел на ура, судя по твоему внешнему виду? – Влад скривившись, кивнул, подхватывая мою сумку.

– Голова болит так, что разговаривать трудно, – тихо отозвался Терентьев, закидывая вещи в багажник, видимо, чтоб не услышал Довлатов. Сомневаюсь, что это его спасет.

За рулем был парень из охраны, Влад сел рядом с ним, мы с Довлатовым на заднее сиденье.

Машина двинулась с места.

– Терентьев, – тон голоса не сулящий для Влада ничего хорошего, – через час, отчет о проделанной работе, хоть один косяк найду, можешь искать себе угол, в котором я тебя не найду, – отчеканил Довлатов, одной фразой, замораживая атмосферу в машине.

– Захар Александрович, первое января же… – но договорить он не успел.

– Тебя что-то не устраивает?

– Отчет будет готов через час, – быстро ретировался Влад, доставая из бардачка таблетки от головной боли и потянувшись к бутылке минералки.

– Договорись о встрече с Абдуловым. На почту пришлю список, пробей аккуратно каждого, все, что известно. На пять дней, пока Алена Витальевна отдыхает, ты должен быть вездесущим, если узнаю, что ты ее дергаешь по вопросам, которые в силах решить самостоятельно…

– То мне стоит искать угол, в котором вы меня не найдете, – продолжил Влад, прикладывая бутылку с водой к своему виску.

– Хоть, что-то запомнил. Не все потеряно, – мрачно добавил Довлатов.

По одному этому разговору было понятно, что Владу будет сложно, очень сложно, но мне почему-то было его не жаль. Заслужил.

Машина притормозила у моего подъезда. Максим вышел из салона, открыл мне дверь, помогая выйти, и вытащил сумку из багажника, собираясь проводить меня до двери.