Счастливая брачная тележка застревает на первом же повороте. Собор наотрез отказывает Герцогу в возможности женитьбы на такой особе, как я. Во-первых, я не тех кровей. Во-вторых, я танцовщица, то есть падшая женщина. В-третьих, кто разрешал Герцогу брать то самое кольцо из хранилища в кафедральном соборе? Он не имел права касаться семейной реликвии без высочайшего соизволения собрания старичков в платьях. Всё это Герцог рассказывает мне очень понуро и грустно. Я не без затаённой радости возвращаю ему драгоценную реликвию и предлагаю улететь на тёплые острова. Но он уходит, заявив, что будет бороться за свое счастье.

Удачи, милый!

Способ борьбы за своё счастье Герцог выбрал, прямо сказать… идиотский. Он начал войну. Тупо стоял, стоял у границ тирании, а потом колечком помахал перед моим носом – и решился. Милый, а тебе сердечко не подсказывает, что нехорошо бомбить родину невесты? Увы, в учебниках истории схожих примеров находится предостаточно. В некоторых учебниках даже утверждается, что в былые времена невесты позитивно относились к сносу родного очага.

Герцога не заботит моё несогласие с планом впечатлить собор объявлением войны соседям. Приказ прозвучал, и военная машина начала набирать обороты. Прорвавшиеся сквозь противовоздушную оборону герцогства бомбардировщики тирании пролетели над замком через восемь часов, но замок и окрестности нападению не подверглись. Бомбёжка снёсла с карты герцогства большую сортировочную станцию и железную дорогу, соединявшую два крупных района.

Си-си-ми красочно и во всех подробностях показало кучку сложенных тел возле вздыбленных рельс и исковерканных вагонов. Тирана заклеймили как бесчеловечного монстра, завтракающего младенцами. Про то, что Герцог первым нанёс абсолютно бессмысленный удар по двум прибрежным городам, в военном смысле ничего не значащим, си-си-ми политкорректно умолчало. Хорошо, что население городов было готово к такой подлянке, и хочется надеяться, что никто из боевых енотов не пострадал…

Мои извилины в этом контрастном душе для мозгов точно заплетёт не то, что узорчиком, а целым ковром из макраме.

Самое классное в герцогстве – это кровать Герцога. Особенно, когда его в ней нет. Так приятно валяться во всех этих плюшевых подушечках. И я валяюсь день за днем, балуя себя бездельем и гоняя интернет. В наводнении собственных творческих идей я обычно не успеваю отслеживать, что делают другие. И теперь навёрстываю упущенное, просматривая балеты, постановки, шоу со всего мира.

Герцог, глазурный ты мой коржик, посмотри, какую прелесть я отрыла. Это же старинная запись одной из первых постановок о двух запутавшихся детях. Посмотри, какой накал чувств, какая страсть. Ты занят? Война? Конечно, сладкий мой, я понимаю.

Ты прорвал первую линию обороны тирании. Удушить тебя, что ли, во сне?

Герцог, чёрственькая ты моя плюшка, хочешь удивиться? Я выкопала старую постановку сказки о роковой красотке. Такая очаровательная штучка. Ты устал? Ложись, поспи, милый. Вот так, давай, я подоткну тебе одеяло. И поцелую. Конечно. Приятных снов.

Тиран удерживает вторую линию обороны. Непонятно как, но держит. Умный и хитрый план старого генерала, помешанного на сражениях, не сработал. Жаль, но для генерала это стало вызовом, и он придумал отличный способ развить первую идею в ином ключе.

Почему я не уточнила у Шута, как именно одна из его розочек готовила аконитовый чай? Мне бы рецептик пригодился. Угостить старую калошу такой вкусняшкой.

Герцог, красивый ты мой сухарик в сахаре, я нашла тот самый спектакль великого танцовщика. Такое разочарование! Да он же тюфяк! Ты тоже расстроен? Давай, я обниму тебя. Утешься, милый, забудь про невзгоды.