А ты пьешь те таблетки, что тебе прописали? Здесь тебе прописали другие, но ты их не пьёшь, потому что они странные. Ты хочешь другие. Я принесу тебе другие. Идёт?

Зачем я здесь? Так… это… любоваться видами герцогства. Со смотровой площадки третьей башни открывается необыкновенный пейзаж.

Герцог, милашка моя, а почему ты так уверен в победе? У тирана небольшая армия, но тренированная. Твои синие и красные мундиры смогут против тех разноцветных береток выстоять?

Я – волнительная глупышка? Несомненно. Так на что рассчитываем, любовничек?

Опаньки. На помощь. Ты как особенно умный полководец договорился с супер-соседом. Если тиранчик очень уж разгуляется, сосед ему ракетой погрозит. Стратегической. С ядерной боеголовкой. И президент большой страны, которой до всего есть дело, обещал тебе авианосец. А куда ты его поставишь, махину эту плавающую? В бухту? Ню-ню.

Чародей, конечно, умеет быть сволочью. Но ведь даже жалко его. Он один в поле воин против всех. Я понимаю, что цветущая тирания на этой карте мира никому не нужна, если не считать самого Чародея, Шута, их дружков, одной творческой дуры и ещё, может, три десятка человек в мире наберется. Но зачем ракетами шмалять?

Солнышко, подружка ты моя светлая, ты всё с той куколкой играешь? Ты меня помнишь? Я тоже рада. Да, я знаю, твоя девочка вернулась к тебе. Ты счастлива? Ну хоть кто-то счастлив оказался. Посидеть с тобой? Давай, посижу немного. Хочешь, я тебе ещё что-нибудь подарю? Бантик? Возьми мой. Будь умницей, малышка.

Замок Герцога – отличное место для осознания хрупкости собственного разума. Долго я в этом окружении не протяну. Тоже как-нибудь весело заплету извилины в непонятный узорчик.

Фестиваль мелькает и заканчивается быстрее, чем я успеваю опомниться. Все ёжики умирают. Я выступаю формально, без запала, и меня встречают сдержанно. Слухи о разгорании нового пламени уже распространяются, и ко мне присматривается больше народу, чем хотелось бы.

От предложения вернуться в главный театр герцогства в качестве первой примы я отказываюсь. Моё участие в фестивале ещё можно объяснить моей глупостью и непониманием политических реалий (несколько заботливых друзей уже попытались объяснить мне нюансы исторического момента), но работа в герцогстве однозначно будет расценена как предательство. Кто его знает, как всё сложится. От политической грязи отмыться будет посложнее, чем смыть сточные канавы с сиамскими близнецами.

Собор мухоморов ворчит и снова отлучает меня от церкви, министры шушукаются, синеглазка вытягивает губы уточкой, ну а я радостно всем улыбаюсь. Что ещё мне остаётся?

Какая классная штука. Это мне? Фамильный камень? Традиционный ритуал?

О-о-ой.

Вот это вот настоящее предложение руки и сердца. Тут вот наивные девчонки пачками обмирают от зависти и восторга. Аристократ, правитель, красивый и богатый мужчина стоит передо мной на одном колене и блеет о своём счастье. Нет, о нашем взаимном счастье.

Прекрасно раннее утро. С яркого голубого неба спускается большой разноцветный шар. В крепкой корзине сидит толстый зверь с тупой мордой. Это песец. Он ко мне.

Спасибо, Шут, образчики такого твоего юмора прочно проели мне мозг.

Дорогой мой Герцог! Я самая счастливая женщина на свете!

Школа актёрского мастерства не пропала даром. В зеркале я вижу свою счастливую до идиотизма физиономию и понимаю, что именно так я и должна выглядеть.

Мы с Герцогом скрепляем узы счастья известной гимнастической тренировкой, а потом он удаляется – сообщить о помолвке собору духовенства и маме. Хорошо, что маме Герцога такое сообщение будет фиолетово. Но удастся ли Герцогу убедить собор не проводить все обязательные церемонии проверки невесты? На горошине я, так и быть, посплю, но со всем остальным могут возникнуть проблемы.