– Мы делим квартиру на секторы. – вернул меня к действительности голос Арсения. – Я беру комнаты и кухню, а ты достаёшь все вещи с тех антресолей, – и он ткнул мимо меня указательным пальцем.

В прихожей, над входом в комнату была небольшая антресоль. Мне показалось, что делёж был неравноценным, но я был ошарашен и воздержался от комментариев.

– Значит, ты ищешь всё, что можно привязать к… – он задумался. – Теги следующие: Ухтомский, точнее, Ухтомские, Лахта. Полный вперёд!

И он понёсся во вторую комнату. Не успел я поставить небольшую стремянку и влезть на нее, как прибежал Арсений со словами:

– Извини, не ответил! Татуировка! На левой руке: «Вова»! – И убежал.

Голова – дело тёмное, и исследованию не подлежит! Особенно у Арсения.

Я склонился над грудой бумаг, газет, пакетов, мешков, коробок, коробочек, тряпок, старых часов, скорее всего, неработающих. И задумался: как это всё помещалось на антресолях? И ещё: сколько есть в мире вещей, без которых можно жить! И, как показывает практика, умереть! И я начал раскопки, воодушевляясь оптимизмом Шлимана перед поисками Трои.

Параллельно с разбором я размышлял о выброшенной дубленке и украшениях. И о том, как это могло прийти в голову Арсению. Почему он вдруг решил допросить этого Вову? Почему спросил про выброшенные вещи? Значит, ожидал, что это не просто ограбление, а убийство, которое маскировали под грабёж. И что такого ценного могло быть в телефонной книге, которую убийца похитил у старушки? И самое главное – снова этот поселок! Где, видимо, бывали или жили супруги Комиссаровы, Устинья и Тимофей. И где был обнаружен, а может быть, и убит Игорь Ухтомский, который незадолго до своей смерти был на похоронах у Устиньи! Запутанная история, как это верно!

Я извлёк из кучи старый холщовый мешок. В нем оказалась допотопная мужская рубашка, местами изъеденная молью, довольно большого размера. Я рассмотрел её и, не найдя никакого отношения ни к Ухтомским, ни к Лахте, бросил в кучу уже просмотренных артефактов.

«Вещи, они тоже живые. Надо только уметь разбудить в них душу», – продолжал размышлять я, разбирая старые открытки. Поздравления, пожелания, 8 марта, 7 ноября, 1 мая, новый год и прочее… «Меняются не вещи, меняемся мы», – подумал я и вздрогнул. Из комнаты, где искал Арсений, раздался жуткий грохот. Я, с открытками в руках, понёсся к нему, ожидая увидеть, по меньшей мере, землетрясение! И оказался близок к истине: среди немыслимого бардака, который он устроил во время поисков, на полу лежал массивный трёхстворчатый шкаф! Арсений уронил шкаф!

– Всё нормально, – упредил он мой вопрос, – я случайно.

– Как можно уронить шкаф?! Случайно?!

– Мне нужно было посмотреть стену за шкафом, я попытался его отодвинуть, и ножка подломилась. Старьё. – пожаловался он.

– Стену? – я покачал головой. – И что стена?

– Капитальная, – ответил он, – а что ты нарыл?

И он взял у меня из рук пачку открыток, которые я просматривал и с которыми вбежал в комнату.

– Доктор! Ты прирожденный детектив! – радостно воскликнул он. – Эврика! Нашёл! Ты уже всё просмотрел?

– Нет, – озадаченно ответил я.

Арсений стал внимательно читать открытки.

– Какая удача, что раньше на письмах ставили и адрес, и дату! Попробуй по смске, или по мейлу понять, где живёт адресат? – он передал мне обратно пачку открыток, – давай, досматривай, и будем обсуждать!

Я вернулся в прихожую. Действительно, все открытки были написаны Устинье Филипповне, которая жила не где-нибудь, а в Лахте! На Гартнеровском переулке, в доме номер 3. Судя по тому, что номера квартиры не стояло, это был частный дом. И проживала она там и в 1960-ом году, когда фотографировалась с мужем, и в семидесятых. Да, прирождённый сыщик… Я вздохнул.