23.08.1959 г. Ровно год назад в эту минуту я впервые увидела тебя, Володя! Ровно год! Вспоминаешь ли ты этот день? Вот уже мы были вместе. Теперь будем вместе до самого утра. Сегодня мне радиолюбители сыграли «Торадо де Мадридо». Это ж надо, какой подарок! Под эту музыку мы с тобой танцевали. А ещё мы танцевали под мелодию «Я тебя люблю». И когда певец пел «Я тебя люблю», я, мысленно обращаясь к тебе, говорила: «А я тебя не люблю». И, вот видишь, оказалось всё как.

09.09.1959 г. Вот я и на втором курсе. Общежитие нам не дали. Вернее, мне дали, а не дали Мэри, и я ушла с ней на квартиру. Живём во флигеле втроём: Я, Мэри и Вика Шевченко из Горловки. У меня самые благоразумные намерения: как можно больше заниматься. Написала письмо Володе со своим новым адресом. Вовчик Улецкий приходил в субботу вечером, повёл нас с Мэри в кино и вот больше не появляется. Завтра день рождения Толясика. И, как обидно! Я с ним не разговариваю до тех пор, пока он не извинится.

09.10.1959 г. И, всё-таки он помнит, помнит обо мне! Он поздравил меня с праздником! Милый мой, хороший! Разве можно сравнить эту радость с какой другой?! Я бегала по комнате с открыткой в руках, прыгала. Я готова была чёрт знает, что сделать в эти минуты. Он меня поздравил! Он не забыл! Боже, какая это радость! Володька, мой дорогой Володька!

Я никогда тебя не забуду, я дождусь тебя из армии. Как можно забыть того, чей образ всё время перед глазами, того, кто сильнее всех, умнее, серьёзнее, строже. И, всё-таки я не говорю, что люблю его. Только не могу понять, почему многое ему прощаю, почему позабыв все обиды, с дикой радостью встречаю его письмо, которое думала уже никогда не придёт.

Света написала мне: «Теперь я верю, что ты любишь Володю». А я ей написала: «Ты веришь в то, в чём я ещё сама не уверена». Но ведь ради него, с мыслью о нём, я готова на всё, я всё могу сделать. Что же это? Любовь? А? Не знаю. Разве не всё равно, что оно такое. Оно есть и мне так хорошо. А в голове бешено колотится: «Помнит!» Разве это не радость?! Убеждают, что не бывает любви с первого взгляда, ты его совсем не знаешь. А мне кажется, что знаю, что чувствую его мир.

22.01.1960 г. Не знаю, какая тоска разрывает мою душу. Кажется, надо бы радоваться – каникулы, домой поеду, а мне так тяжело. Ничего не хочется и домой ехать не хочется. Что гнетёт меня? Одиночество, ли? Нет. Я давно свыклась с мыслью, что я одна (в смысле – нет любимого). Что ж, коль никому не суждено меня полюбить. Но это не то, что-то другое сейчас точит моё сердце, а что, не пойму. Что за странная тревога? Я, кажется, по – прежнему могу думать о Володе, хотя он не пишет уже совсем. С тех пор, как приснился сон, что он влюбился в Лилю и в этом сне сказал: «Если бы она приехала ко мне, может быть, я бы и её полюбил». Лиля теперь во Львове, и зря я ей дала его адрес. Теперь я знаю точно, что он меня не любит. Кому я нужна? Я нужна самой себе. Я знаю, что я некрасивая, но неужели настолько? Я, наверное, просто не знаю, насколько я отвратительна, поэтому и удивляюсь. Но у меня есть мои друзья. Они, кажется, не видят моей отвратительности, и я для них друг.

Ах, на что мне нужна любовь? Тем более, что столько встречаешь противоречий. У меня плохой характер, мне так трудно будет в жизни, даже и теперь трудно. Есть же везучие люди, во всём им везёт.

Да, а ведь день рождения отметили хорошо. Мне – двадцать лет! Поздравили от группы, подарок подарили, а к вечеру собрались в нашем флигельке. Пришли Юрасик с Толясиком, Вовчик Улецкий, Женя Волков, Толик Варда и все мои девчонки. Вовчик уселся около меня. Я сразу его поняла: этот вечер он решил посвятить мне. Милые мои мальчишки! Нам было так весело, и все остались довольны. Когда уходили ребята, спросили: «Ната, ты довольна?» А Вовчик спрашивал меня глазами. Это был очень хороший вечер, какие бывают, когда собираются старые хорошие друзья. А Вовчик?! Почему, встречаясь со мной, он показывает нечто большее, чем дружба, а расставаясь, забывает обо мне до новой встречи. Я знаю, он меня не любит, и я его не люблю, но, встречаясь, мы похожи на влюблённых. Я к нему отношусь с нежностью, потому что вижу в нём младшего брата, о котором всегда готова заботиться. Такое отношение у меня к нему укоренилось ещё с первого курса. Впервые я его увидела зимой в раздевалке. Он стоял в шерстяном клетчатом свитере, такой беленький, свеженький с детскими ясными синими глазёнками. Я тогда подумала: «Наверное, его мама очень любит и балует, вот прислала такой красивый и тёплый свитер». И он мне показался таким ещё ребёнком. Мы с ним – милые друзья. Я его всегда считаю младшим, может, это и есть причина наших таких добрых отношений. Я его считала ребёнком, сорвавшимся с привязи родителей и старающимся скорее вкусить все прелести и огорчения взрослой жизни. Он, как воробышек, выпущенный на волю, хватал воздух жизни. Но он не был пошлым, нет, он с его ясными синими глазёнками оставался дитём. Он всё так же прелестен, красив, да, красив, и он это знает (а плохо). Но мне кажется, что братец-бабник уже повлиял на него, воспитал его в своём духе. А как жалко! Что он сделает из нашего ясноглазого Вовчика?! Мне бы так не хотелось, чтобы Вовчик стал таким, а он, кажется, таким становится.