– Алло?

– …

– Другого более гнусного голоса я не ожидал услышать, – звонил Чика. – Слушай, старик, я так прикинул хуй к носу…

– Чей?

– Слушай, необходимо нахуяриться как вчера, чтобы восстановить в памяти хронологию вчерашних событий.

– Ты что, не посрал?!

– Я и с Максом посовещался, – не обращая внимания на не прикрытые оскорбления, продолжал Чика. – Он солидарен со мной.

– Я пас…

– Я пас, – сказал Боря, – лучше пивка. – И отодвинул стакан с мутно янтарным портвейном.

Чика сграбастал с табуретки трехлитровую банку с разливным жигулевским и протянул ее Борьку. Некрас еще спал. Но выпивали уже у него дома. Он смог открыть входную дверь и, бросив туловище снова на диван, сказал:

– Бухайте на кухне. Я пока, господа, еще не созрел.

– Таки родину проспишь.

Некрас ответил красноречивой тишиной.

Практически не отрываясь, Борек выпил четверть пива. Потом оторвался, сделал три глубоких вдоха и снова нырнул в пучину алкоголя.

– Ну, что, вспомнил?

Боря отрицательно покачал гривой.

– Пей еще.

– Не поможет, сильно заколдован.

– Мне Костя звонил, – неожиданно вклинился Макс.

– Горе?

– Горе. Тут такой замес выходит. Нас Кава с Колобком хотят к ответу подвести. Жескач конкретный.

– Что за погоняло у него?

– У кого?

– У этого Кости, ебануться, Горе. Как что ляпнет, так все не в жилу. Ему бы в похоронном бюро работать. А нам надо было с каким-нибудь Васей Балдежом работать.

– Смех-то левый. Кава так не оставит. Он, подонок, время выждал, сейчас исполнит.

– А что он предъявит? Где написано, что это наша делюга. Может, он прокурора со следаком себе посватал, мышь! – закипал Чика.

– Может. Нам надо быть готовыми.

– Ну, я готов, а хули понту? К чему готовиться. Грязевые ванны принимать.

– ?

– Помочь не помогут, но к земле привыкнешь. Вон Савку без подготовки к дереву приколол, пингвин ананасовый. Или ты с жульманами стебануться предлагаешь, умник.

Макс разумно промолчал, отхлебывая пиво из уже початой банки. Но, оторвавшись, все же изрек.

– Еще Наполеон говорил: «Искусство войны – это наука, в которой не удается ничего, кроме того, что было рассчитано и продумано».

– Слышь, ты, стратег, воевать удумал.

– Можно сделать противоход, – сдержанно продолжал Малецкий. – Надо завалить и Каву, и Колобка, в пизду.

Чика присвистнул:

– Ни кисло тебя вставило на вчерашние дрожжи.

Теперь взорвался сдержанный Максим.

– Ну а ты-то что предлагаешь, ждать, пока они твои кишки на пиковину намотают или всех нас на ремни распустят. Жди, если ума на большее не хватает. Подготовим реально и исполним. Кто сейчас разбор чинить станет. Времена отмороженные, антикваров всяких хватает. Смотрел Кава за городом, соберутся на толковище, поставят другого.

– Базара нет, – поддержал Борек. – Все лучше, чем вслед за Савкой рысачить. А я еще и в армию не успел сходить…

* * *

Но судьба – это та самая женщина, способная разнести вдребезги твое сердце, горько огорчить, разочаровать. Впрочем, как и порадовать. У каждого она своя, как любовница, с одной лишь разницей. Судьба – не изменяет своему избраннику, равно как и он ей.

Кава, размышляя о смысле жизни, тупо разглядывал свои блуждающие вены. Наконец он принял, на его взгляд, верное решение. Колобок допивал свой утренний сок и напряженно ожидал распоряжения босса.

– Слава, возьми машину и будь любезен, прокатись до цыгана на коттедж.

– Я тебя понял, Ринат, сколько взять?

– Вцепи на нормальную дозу, больше не надо, чтобы день не был потерян.

Колобок неуютно поерзал. Вор заметил эти движения и ухмыльнулся:

– И на себя, Славик, возьми, какие дела, конечно.

Славик оживился, как мандарин под елкой, и покинул помещение. Вор был консервативен, брал ширево лишь в проверенном временем месте. Цыган держал элитную яму и банковал не соломкой, а хорошим «черычем». Жулик в свою очередь лояльно крышевал барыгу еще со времен агонизирующей Империи зла. Слава впрыгнул в серую девятку и…