А сейчас я просто хотел исчезнуть. Исчезнуть или вообще никогда не рождаться, ведь если кого-то не существует, ему не может быть пусто, больно или страшно.

Свернув к первому попавшемуся подъезду, я решительно поднялся по обледеневшим ступенькам и дернул железную дверь, но она даже не скрипнула. Я сжал зубы и бросил разочарованный взгляд на Фаллена, словно он был виноват в том, что дверь не открылась. Нет, в тот момент я не подумал о том, что все против меня, а с холодной уверенностью сжал ручку и решительно потянул дверь на себя, мысленно приказывая ей открыться. Пиликнул домофон, и на маленьком экранчике высветилось красное слово ERROR. Дверь тихо скрипнула и открылась, пропуская меня в незнакомый подъезд.

Запахло теплом и известкой, и я несколько раз глубоко вдохнул, наслаждаясь новым сочетание ощущений. Когда тяжелая дверь за моей спиной захлопнулась, весь первый этаж погрузился в сумерки. Бледно-персиковые стены мгновенно посерели, а почтовые ящики строго посмотрели на нас с Фалленом, открыв черные вытянутые рты. Я отвернулся от них и поднялся по обшарпанным ступенями к маленькому старому лифту. Он стоял, освещая пространство перед собой ярко-белым светом лампочки, отражающейся в его внутренних потрескавшихся зеркалах. Каждые десять секунд скрипучие дверки резко закрывались, а потом, издавая глухой звук, разъезжались снова, выпуская наружу узкую полоску света. Не только лифт, но и весь подъезд казался каким-то пугающе-сломанным.

Быстро поднимаясь на полуосвещенные этажи, я словно убегал от собственных теней. Тысячи меня, ускользая далеко вперед или оставаясь сзади, бежали по одиноким стенам мелькающими силуэтами. Наконец, я оказался на самом верху и окинул взволнованным взглядом мрачную лестничную клетку девятого этажа. Дальше идти было некуда.

Тяжело вздохнув, я поднял глаза. На почерневшем от времени потолке виднелась небольшая дверь. Она находилась почти в самом углу, прячась за погнутой решеткой. Ни минуты не раздумывая, я поднялся по железным ступенькам и осторожно толкнул ее, совершенно не надеясь на то, что она откроется, но, скрипнув, дверь поддалась удивительно легко, освобождая мне проход на крышу.

За спиной остался мигающий свет неприветливого подъезда, но я уже не смотрел назад, осторожно наступая на снег, ведущий куда-то в темноту. Здесь, на одинокой крыше, царила неуловимая атмосфера спокойствия, заставившая даже голоса в моей голове говорить немного тише.

Мы медленно подошли к краю, и я сел, поджав под себя ноги, а Фаллен остался стоять за моим правым плечом.

Внизу горели яркие фонари, мигали вывески магазинов, спешили прохожие.

– Почему люди не летают? – тихо и рассеянно спросил я, выдохнув облачко прозрачного пара. – И правда ли, что я так и останусь никем и, исчезнув, не причиню никому боли?

Ненужный и даже лишний в этом вечно спешащем мире.

Всего один шаг. Пара секунд, и больше никакого меня не будет существовать.

Вдохнуть в последний раз холодный воздух и…

Одновременно и интересно, и страшно, и бессмысленно. Упаду, разбившись на миллионы кусочков, как хрупкая игрушка, выпавшая из рук неосторожного ребенка.

Осколки подметут и выбросят, а от меня не останется даже имени. Неужели я был создан только для этого?

Семнадцать потерянных лет.

Кто кому их должен: я миру или мир мне?

Снег закончился, а на небе сквозь серость облаков начали проглядывать звезды. Они смотрели на меня, но я не замечал их взглядов, как будто был один во всей Вселенной, внезапно став пустотой, способной уничтожить целый мир, способной заставить его замолчать навсегда, утонув в самом себе или даже во мне. В эти короткие, но бесконечные мгновения я мог все, даже летать. И если бы я захотел дотронуться до звезд, то, вероятно, потушил бы каждую из них своими холодными прикосновениями.