Сепиде ощетинивается:

– А мне кажется, что дословно ты произнес следующее: «Ты не многое пропускаешь, приятель: там все равно только куча старого хлама».

Господи… Он еще и процитировал меня слово в слово.

Лицо у Сепиде – каменная маска, и я решаю пустить в ход обаяние. Взъерошиваю волосы, изображаю наглую улыбку и сую руки в брюки – ни дать ни взять нашкодивший школяр. Это мой проверенный способ выкрутиться из любой передряги, который не подводил с самой школы.

– Э-э, Сепиде, прости, пожалуйста, – говорю, для верности снова взъерошивая волосы. – Умоляю… я эту работу очень люблю. И хорошо ее делаю! Сама же знаешь. Нельзя меня выгонять за паршивую шутку в адрес какого-то случайного чела.

– «Случайного чела», говоришь? – медленно повторяет Сепиде, ущипнув себя за переносицу. Потом снимает очки в черной оправе и, протерев стекла о рукав джемпера, надевает обратно. – Чарли, знаешь, в честь кого галерея Баркли так названа?

Вопрос с подвохом?

– В честь владельца, сэра Майкла Баркли, – пожав плечами, говорю я.

– Верно. Сэра Майкла Баркли, миллиардера, предпринимателя и медиамагната. А ты знаешь, как он выглядит, Чарли?

– Нет. – Я, вот честно, не понимаю, к чему она ведет.

Сепиде снова показывает мне экран телефона – а там по-прежнему фото ухудшенной версии мистера Бёрнса.

– Вот как выглядит сэр Майкл Баркли. Потому что это и есть сэр Майкл Баркли.

Ох ты ж…

– Черт, – морщусь я. – Вот… я попал.

– Говоря коротко, да, – соглашается Сепиде. – Ты лично сообщил тому, кто платит тебе зарплату, что он вбухал миллионы фунтов в, – она пальцами показывает кавычки, – «кучу старого хлама».

Меня начинает разбирать хохот, но я маскирую его под кашель.

Сепиде, однако, не улыбается. Тревожный звоночек, ведь Сепиде из тех, кого называют «клевый босс», она всего на пару лет старше меня. Однажды мне удалось подслушать, как она в разговоре с менеджером сувенирной лавки глумится над одной претенциозной работой.

Надо бы выкрутить обаяние на одиннадцать по десятибалльной шкале.

– Я же не совсем идиот, – говорю, вскинув руки. – Просто хотел пошутить, и это мне аукнулось. Больше не повторится, клянусь тебе.

– Мне жаль, Чарли, правда, – тихо произносит Сепиде, а значит, мне крышка. – Ты хорошо работал, – добавляет она, – и за последние месяцы заманил в наши залы бог знает сколько народу. Но с этим сэр Майкл Баркли пришел ко мне лично, так что ничего поделать не могу.

Я просто моргаю и молча киваю.

Охренеть, и что мне теперь делать?

– Господи боже, я так нервничаю. Никогда еще так не волновалась, даже близко. Как думаете, они поймут? Сильно заметно?

Мы с Хлоей и Микой завтракаем на кухне их, то есть нашей, квартиры, и обе подруги наблюдают за мной с умилением.

– Честно? – говорит Хлоя. – Тебя потряхивает, да.

– Ну, у них в офисе она ведь не будет грызть ноготь на большом пальце и метаться из угла в угол, – замечает Мика. – Не будешь же, да, Нэлл?

Я останавливаюсь как вкопанная, сообразив, что именно этим сейчас и занята. Подруги смеются.

– Брось, Нэлл! – говорит Мика, подсыпая себе хлопьев в тарелку. – Нервничать не запрещено так-то. Это же офигеть какое большое дело.

– Вот! Повод отпраздновать, – соглашается Хлоя и утягивает меня за стол, чтобы сделать совместное фото. – Ну-ка, все разом: «Работа мечты-ы!»

– Стажировка мечты, – поправляю я.

– Стажировка, которая приведет к работе мечты, – уточняет она.

– Стажировка, которая может привести к работе мечты, поэтому, чтобы не сглазить, давай не будем говорить так уверенно.

– Хорош тянуть, девули, – обрывает Мика. – Может, просто скажем: «Сыр»?

– Сы-ыр! – кричим мы, и Хлоя делает снимок.