Такая себе медитация на овечьей ферме Ирина Киселёва

– Ты действительно думаешь, что это была не ошибка?

Не знаю, зачем я задала этот идиотский вопрос. Мое тело было абсолютно счастливо, хоть в зад и упирался острый пучок соломы.

– Давай сегодня не будем о грустном, – Олег погладил теплой рукой мой висок и потянулся.

– Согласна. Но в голове все равно будет крутиться невысказанная мысль, что «я обычно не такая, это природа что-то навеяла».

– Забудь. Я прекрасно видел, как твой муженек эти дни себя вел.

– Бывший, – уточнила я, шурша сухой травой в поисках сарафана.

– Действительно. Бывший. Тем слаще месть, не правда ли? – глаза Олега с озорством посматривали на мой голый зад, торчащий из стога.

– Да где же он?! – я вздохнула. – Я бы не назвала это местью. Он же нас не видит, в конце концов. А если бы и видел, то решил, что этот спектакль разыгран специально для него.

Сквозь многочисленные щели прорывался прохладный ветер, позволяя влажной коже хоть немного подсохнуть после незапланированной встречи. Несмотря на «чудесный аромат», доносившийся отовсюду, ночь и правда выдалась волшебная. Мои едва не оборвавшиеся последние ниточки нервных канатиков начали заново укрепляться. Конечно, я этого не ощущала физически. Но вдруг стало спокойно и как-то свободно. Свободно от чужих мнений и мыслей, от ненужных людей, в том числе и от этого идиота, который додумался притащить с собой новую пассию, хотя после развода прошло всего ничего.

– Давай еще полежим? – Олег притянул меня к себе, а я не стала сопротивляться.

Не хотелось ни о чем думать.

Я закрыла глаза.

Где-то в районе уха ощущалось теплое дыхание моего нового знакомого, пиджак, предусмотрительно накинутый на нас, не давал замерзнуть, вдалеке периодически слышался лай собак. Шер и Хан. Какой изощренный ум придумал назвать овчарок так, чтобы с криком «Шерхан!» прибегали обе?

– Мы так не договаривались!

От неожиданности я вздрогнула. За импровизированной стеной из металлического хлама появились едва различимые голоса, постепенно усиливаясь.

– А как я должен искать? Заходить в каждую комнату и спрашивать, не завалялось ли у вас пару лимончиков?

– Поостри мне тут! Твоя доля далеко не копеечная, поэтому делай все чисто.

– Чище некуда. Что делают люди при пожаре в доме? Правильно. Бегут к тайнику. А эти дебилы – кто куда! Ты уверен, что бабки в доме?

Я уже собралась было вскочить, но Олег зажал мне рот рукой и шикнул:

– Совсем сдурела?

– Полностью, – между тем разговор продолжался. – И их надо найти. И без твоих штучек!

– А если мы и к концу недели ничего не найдем?

– Хотелось бы обойтись без мокрухи. Бабки в приоритете. Ты осматривал подвал?

– Да, чисто. Никаких потайных…

Голоса прошли мимо, и снова настала тишина. Олег убрал руку с моего лица, и вздохнул:

– Я понимаю, что мы знакомы три дня, но тебе лучше переселиться ко мне в комнату.

– Их двое…

Уже полтора часа пейзаж за окном оставался однообразным: поля сменяли леса, леса сменяли поля, растворяясь в оттенках зеленого.

Лерка и Жорж сидели в полудреме сзади, предоставив мне возможность довезти нас этим пятничным вечером до пункта назначения. Как сошлись эти двое – одному черту известно. Она – в миру Валерия Александровна Волач – являлась учителем математики в старших классах, имела незаурядный интеллект, быструю речь и прямолинейный характер, от чего на постоянной основе страдали окружающие. Миловидная внешность и худощавая фигура вкупе с незапятнанной для учебного заведения репутацией не давали повода придумать ей прозвище, поэтому за глаза, кроме как «Воланчик», ее никто не называл.

И вот, в том году, ее светлая голова с каштановыми волосами решила, что Жорж – мужчина ее мечты. Георгий Возницкий занимался продажей средств контрацепции, доставлял их в точки сбыта. Назвать Жоржа Георгием язык не поворачивался, да и представлялся он уже только как «Жорж – гений продаж». Внешне парочка выглядела впечатляюще: рядом со стройной миловидной девушкой перекатывался в меру пухлый брюнет с большими веселыми глазами и всегда проветривающимися зубами от улыбки. Лерка была по-своему счастлива, хоть иногда и давала ему профилактического леща.

– Олька, конечно, мега-мозг, но заставить всех приехать на целую неделю к ним на ферму – уму не постижимо! – Лерка обтирала салфетками влажное лицо, периодически убирая с себя горячие руки своего кавалера.

– С другой стороны, может она и права. Пусть закупщики посмотрят своими глазами, что и откуда они закупают, – задумчиво ответила я, разглядывая странных людей, идущих вдоль пустынной дороги.

– Ой, можно подумать, они по бумагам не увидят.

– Не все имеют такие же мозги, как у тебя. Кому-то требуется еще и прочувствовать идею.

– Ты меня иногда удивляешь. Хотя нет. Ты меня всегда удивляешь. Как будто тебя достали из бабушкиного сундука, причем бабушка была либо аристократкой, либо феей.

– Почему феей? – я рассмеялась в зеркало заднего вида.

– Потому что не от мира сего, – Лерка ворчливо вздохнула и прикрыла глаза.

– Поддерживаю, – сквозь дремоту пробормотал Жорж.

А мне хорошо.

Теперь.

Перед самым Новым Годом Марк собрал свои вещи и, обвинив меня, что я перекрываю ему кислород, умчался дышать свежим воздухом с одной из Анжел. До сих пор, наверное, дышит. Тем не менее, развод состоялся, а мой счет пополнился на кругленькую сумму.

После тяжелого трудового дня Жорж окончательно вырубился, видимо, исчерпав весь запас анекдотов, а Лерка подремывала в наслаждении заслуженными каникулами.

Вдалеке на столбах показалась вывеска. Я свернула к ней и въехала в знакомые ворота, украшенные ветряными колокольчиками на японский манер, как говорит Оля. Но картинка больше походила на дикий запад: перед забором стеной разросся колючий татарник высотой выше машины, за забором кроме полей и каких-то крыш вообще ничего не было видно, и в голову уже приходила мысль, что вот-вот появится ковбой в высоких сапогах и шикарной шляпе.

– Вы пораньше? – дядя Митя не менялся из года в год: те же седые усы, веселые глаза и та же потертая форма цвета хаки. На ковбоя он походил также, как я на балерину, однако нес свой пост охранника с большим воодушевлением, не забывая заботиться о своих верных четвероногих друзьях – дворнягах, которые помогали ему обнаруживать нарушителей.

– Привет, дядь Мить! – я улыбнулась. – Погостим подольше, развлечем хозяев.

– Привет-привет, Кирочка. А эти опять спят? – он покачал головой то ли удивленно, то ли с сочувствием.

– Разморило, как обычно.

– Ничего, сейчас на кочках взбодрятся, – дядя Митя подмигнул и постучал по крыше моего «Лансера». – Трогай! Машину поставишь в гараже слева.

– Хорошо. Увидимся еще!

И откуда в человеке столько оптимизма? Сидит себе в глуши, книжки читает, собачек гладит. Никто из постоянных работников фермы ни разу не видел его в плохом настроении, не говоря уже об агрессии. Вот я не испытываю ненависти к людям, но и сильной любви к ним у меня нет. Скорее, я могу быть вежливой, но, чтобы всех одаривать лучами добра – надо либо иметь мощный источник энергии, либо быть святым. Либо лицемером…

Хотя, мои драгоценные цветочки стали для меня той самой рукой, которую тянут утопающему в болоте. Банально, но мне приходилось вставать с кровати и поливать их, не имея при этом никакого желания жить и чувствовать. Я ковырялась в земле и думала, в какой горшок лучше пересадить фиалку, а не как разбить этот самый горшок о голову Марка. Со временем объем моих ковырялок достиг бешеных размеров, цветы размножались с тройной скоростью, и я решилась открыть магазинчик. Больших денег он не приносит, зато я чувствую себя хотя бы живой, погружаясь в зеленую атмосферу уюта и тишины.

Я ехала по давно знакомому маршруту. Асфальт сменился грунтовкой, деревьев почти не было видно, так как основная территория отводилась под пастбища. Вдалеке виднелись загоны, сараи и другие помещения фермы, по территории которой, сотрясаясь, двигался мой бедный старенький «Лансер».

Сзади раздался то ли разочарованный кочками, то ли обнадеженный близким приездом стон:

– Уже приехали? – Жорж попробовал потянуться, но отказался от этой затеи: пухлые конечности были так же ленивы, как и их обладатель. – А где овцы?

– Тоже спят, – Лерка зевнула и потерла глаза. – Пусть меня убивают, но я сразу пойду на озеро.

– Уверена, у них такие же планы.

Наконец показался сосновый лес, привлекая своей тенью, и деревянный забор с импровизированными воротами. Вся конструкция создавалась, дабы не запустить скотину на территорию домовладения, поэтому пришлось выйти и кое-как сдвинуть калитку, а потом переместить ее обратно. Машина снова въехала на асфальт, солнце померкло, и мы смогли вздохнуть с облегчением – жара нас больше не побеспокоит, по крайней мере, ближайшую неделю.

Владения супругов Власочкиных делились на две территории: гектары фермы и жилой дом со всеми удобствами среди соснового леса, куда мы, собственно, и направлялись. Оля по призванию являлась ветеринаром, обожала животных, и в один прекрасный день после окончания университета повстречала такого же повернутого на животине человека – Вадима. Затем последовала скромная свадьба в узком кругу друзей, несколько лет работы на дядю, пока однажды Вадим не предложил завести собственную овечью ферму. Стартового капитала практически не было, и лет восемь назад они продали все имущество, купили домик в деревне и несколько овец, набивая руку и параллельно подрабатывая ветеринарами. Постепенно опыт накапливался, территория расширялась, а теперь в их собственности целая ферма, насчитывающая более тысячи голов (остается вопросом, как любовь к животным не мешает отправлять их… Ну, вы поняли). Не зря придумали в древности разделение труда: Оля занялась всем, что связано с лечением и питанием овец, а Вадим пошел по пути автоматизации и налаживания контактов. Все свободное время уходило на развитие фермы, штат ширился, и вот эта затея принесла свои плоды: четырехэтажный особняк, практически замок, посреди соснового леса, огромное овцеводческое хозяйство, включая свою сыроварню, скотобойню и даже навороченного парикмахера, приезжающего для стрижки овец со своей свитой.