Всё дежурство она не выходила из ПИТ.
Ей помогали: дважды приезжал заведующий. После обеда периферические сосуды малыша окончательно спались, и пришлось вызывать хирурга, чтобы обеспечил доступ к вене. Дежурный реаниматолог метался между хирургией и детским отделением. Всё – без толку! Ребёнок постепенно уходил.
За час до окончания дежурства произошла остановка сердца. Третья. Ирина попросила медсестру набрать в шприц адреналин. Укол в сердце сделала тоже впервые…
Её собственное дитя в этот день часто и сильно толкалось в животе. «Прости, прости, маленький! Не сердись, что мама волнуется. Потерпи немножко!»
В сумерках возвращаясь домой, чувствовала себя постаревшей лет на десять. С трудом переставляла ноги. Тянуло живот. В голове поселилась единственная мысль: «Если буду продолжать дежурить – рожу раньше времени».
На следующий день обречённо стояла возле секционного стола в морге рядом с заведующим детским отделением и реаниматологом. Когда вскрытие было почти закончено, обмирая от страха, попросила:
– Павел Васильевич, поищите место укола в сердце.
Пожилой патологоанатом нашёл место вкола на коже. Показал, где игла вошла в мышцу левого желудочка.
– Всё технически верно. Что тебя беспокоит?
– Я ночь не спала, думала: вдруг иголкой не туда ткнула и навредила…
– К тому моменту ребёнок был уже мёртв.
Мать Серёжи появилась в отделении только на пятые сутки! Пьяная…
Ирина нашла способ избавиться до декрета от стационарных дежурств: стала их «продавать». Желающие подзаработать на чужих «бесплатных» были всё больше докторами со стажем, а то и с категорией. Ирина платила за каждую отданную смену, исходя из размера их зарплаты, а не своей – начальной.
«Ничего, беременность важнее! – успокаивала себя. – А экстремального опыта я потом наберусь, когда детки подрастут».
Много лет прошло.
История Серёжи Первакова навсегда осталась в памяти врача болезненным воспоминанием. Маленький. Брошенный. Первый, которого не смогла спасти.
Без маминой любви не хватило ему собственных силёнок, чтобы выжить.
С рождения оказался ненужным…
Щас рожу
– Рожа-а-а-ю! – пронзительный крик взорвал ночную тишину роддома.
В двух палатах, оставленных функционировать на время ремонта, зашевелились разбуженные женщины.
– Ещё одну в наш теремок принесло, – ворчливо произнёс кто-то.
– Рожа-а-а-ю-у! Щас рожу-у-у! – раздалось ещё громче.
– Тут все это делают. Чего надрываться-то так?
По коридору пронеслись лёгкие шаги дежурной. То, что говорила акушерка в предродовой палате тихим голосом, не было слышно. Но ответ опять стал общим достоянием:
– Не хочу! Не буду!
Родильный дом проснулся окончательно.
– А зачем тогда приехала сюда? – пробасила Людмила, родившая вчера третьего сына.
Видимо, акушерка решила: снижать амплитуду голоса теперь не имеет смысла, и прикрикнула на новенькую так, что услышали все:
– Чего не буду?! Голова уже родилась. Марш в родзал!
Протопали две пары шагов, и на некоторое время наступила тишина.
Работа роддома в условиях ремонта строилась по военно-полевому принципу. В маленьком уголке функционировали одна предродовая палата, родзал на одно место и две послеродовые палаты. Всё рядышком, близко, с ничем не ограничиваемой слышимостью.
Во время паузы все затихли – ждали продолжения.
– Я не умею! – неожиданно провозгласил голос новенькой.
– Вот тебе и раз! Все умеют, а она – нет?! – прокомментировала Людмила.
Роддом веселился вовсю!
– Чего ты не умеешь? – послышалось изумлённое из родзала.
– Тазом трясти не умею!
Дружный хохот потряс тонкие перегородки.
– Таз-то ей кто дал? – удивлялись жительницы палат.