– Ты что-то, друг, сегодня не в духе. Давай выкладывай.

Семен выложил всё как есть. Обилие его эмоций проявлялось во всем. Он постоянно менял положение тела в кресле, его руки тоже не могли найти спокойного положения. Они то хватались за бумаги на столе, то прятались под столом на коленях, растирая их до боли. Его взгляд блуждал по всей комнате, иногда останавливаясь на друге, выискивая сочувствия, а иногда наблюдал за движениями своих рук, не осознавая этих действий. Выплеснув эмоции, он просто обмяк, растратив весь запас своих сил.

– Сочувствую! – сказал Андрей, выслушав его.

– Мне не нужно твоего сочувствия, лучше подскажи, что делать. У тебя же большой опыт, – тихо и с надеждой в голосе спросил он.

– Да, я имею связи на стороне, но, чтобы так, как ты, «в омут с головой» не бросаюсь. И жена моя даже не догадывается о моих похождениях. Для меня семья – табу, но иногда бывает эмоциональный перегруз, и я хожу «налево». Это как тоник выпить, чтобы расслабиться и подзарядиться. Все по-разному восстанавливаются: кто на рыбалку ездит, кто напивается, а кто-то… Впрочем, не важно. Ты же меня удивил. Как можно так просчитаться с твоей-то способностью? Ты же всегда наперед знаешь результат. Даже я с этой Викой не стал связываться, зная, что потом она не отстанет. Я же тебе рассказывал. Помнишь?

– Помню, – Семен облокотился на стол и держал голову между ладоней, при этом глубоко вздыхая.

– Тогда что?

– Наверно, тоже устал, и мне был нужен тоник.

– Соглашусь, что тебе тоже нужен тоник, но это не твой вариант. Для тебя же Танька всегда была на первом месте. Вы же жили душа в душу. Мне Ленка всегда вас ставила в пример. Лучше бы ты в спортзал пошел и штангу потягал, хотя это тоже не твоё.

Друг ходил по кабинету взад и вперед. Он непрерывно проводил рукой по темным, коротко остриженным волосам. Когда он волновался, то всегда так делал, и все знали эту привычку. Особенно она помогала его жене выстраивать разговор на нужную ей тему. Если муж начинал волноваться, то потом начнет злиться, и она быстро прекращала настаивать на своем.

Андрей был худощавым и высоким, и его длинные ноги преодолевали расстояние кабинета от одного угла к другому за восемь шагов. Семен не поднимал головы, чтобы не видеть мелькание друга перед собой.

– Как же тебя угораздило? – начинал злиться Андрей.

– Я не знаю, – с раздражением ответил Семен.

– Что будешь делать?

– Пойду домой каяться.

– А если не примет?

– Пойду в гостиницу.

– Приходи к нам.

– Нет, Андрей, спасибо. Еще от Ленки атаку я не выдержу.

– Соглашусь. Ладно, пошли, уже поздно. Если что, звони. Тебя подвезти?

Семен кивнул.

Возле дома он просидел на лавочке около получаса, не ощущая даже сильного холодного ветра, который трепал его волосы и пытался остудить горячую от мыслей голову. Мимо него проходили две девушки и, мило улыбнувшись, спросили:

– Может, с нами пойдешь? Скучно не будет.

Видимо, в его взгляде они прочитали ответ и, смеясь, пошли дальше, а Семен озлобленно пробубнил:

– У меня что, на лбу написано, что я изменил жене?

Он опять углубился в свои мысли. Его отвлекла подъехавшая к подъезду машина скорой помощи. Он машинально встал и направился в гостиницу, решив, что не готов к разговору с женой.

Следующий день он провел в раздумьях и только к вечеру решился идти домой. «Даже если жена меня не примет, то мне надо будет забрать свои вещи», – подумал он. Жить он намеревался пока в гостинице, а потом снимет квартиру. О Вике он не вспоминал, а скорее, не хотел даже и думать, и на ее звонки не отвечал.

Своим ключом он не решился открыть дверь квартиры, а нажал на звонок, который оповестил хозяев дома птичьими трелями. Татьяне нравились эти звуки, и она всегда подражала им, проговаривая вслух «тилим-тилим, иду-иду».