– Вот дурёха! Привыкнешь. Делов то… Чай теперь не чужие люди. Чево уж стыдиться… Теперича – семья.

Потом молодые завтракали с гостями, а после начали собирать небольшое приданое в узлы, грузить на сани, отправить невесту в дом жениха. Ох, сколько тут было причитаний, слёз! Мать Варвары Устинья Ивановна, собирая вещи, поминутно утирала слёзы, горестно вздыхала, обнимала дочку.

Наконец, собрались, все вышли провожать новобрачных. Варвара ешё раз напоследок расцеловалась с матерью, и села, Фрол на передке саней вскинул вожжи:

– Но-о! Пошла, родимая! – и лошадь послушно двинулась с места к дому молодого мужа.

Лёгкий морозец, снег ворохами отлетает из-под копыт в стороны. Колокольчик под дугой весело, взахлёб дилинькает. Душа от радости у молодого мужа ему вторит. «-Дюди! Я женился! Я теперь – муж!» – проносилось у Фрола в голове.

По дороге Варвара вдруг робко спросила:

– Ой, Фрол, а, может, не надо было ничево, а?

Фрол даже оторопел от такого вопроса, с удивлением обернулся.

– Как это, «может, не надо было»?

– Страшно чево-то… То в девках была, а теперь вдруг мужняя жена…

Фрол на это улыбнулся. Он и раньше знал, что Варвара у него очень пугливая. Начал успокаивать:

– Ничево, обвыкнешься потихоньку. Разве ты одна из девок к мужу переходишь? Когда-нето всё равно от отца с матерью дети вырастают, и уходят.

– Так это я понимаю… а всё одно боязно…

Лошадь неспешной трусцой бежала по снежной дороге. Сельчане, попадавшиеся на пути, встречали и провожали новобрачных улыбками, шутили:

– Эй, Фрол, смотри, не растеряй молодуху по дороге!

– Не дождёшься, Аким! Крепко держу, тебе не достанется! – улыбаясь, беззлобно огрызнулся Фрол.

– Варвара, ты ладом корми мужика то своёва, а то отощщат!

– Про своёва, главно, не забывай! – отшутился Фрол.

Вот и приехали. Фрол натянул вожжи:

– Тпру-у!

Вместе с Варварой живо перетащили поклажу в дом.

– Ну, што, командуй, хозяйка, тута. А я скоря лошадь в конюшню возверну. Брательнику Захару чево пособить надо, а то, ежели Кирилл Михалыч заметит, – осерчает ещё… Мало ли, в каком он духе.

Фрол ушёл, а Варвара вздохнула, в нерешительности постояла минуту, думая, с чего начать, а потом сняла пальтишко, и принялась потихоньку разбирать вещи.

Вот так по-простому и началась у Фрола с Варварой семейная жизнь. Да им и не нужно было никаких особых церемоний. Важнее было то, что они любили друг друга. Без показухи, искренно.

…В обычных житейских заботах спокойно они прожили пятнадцать лет, пока летом 1914-го года Фролу не пришлось идти на войну. Варвара старалась не плакать, держалась, что бы муж не терзался от её слёз, и не рвал себе душу от жалости, оставляя её тут.

Чтобы не переживать очень сильно за Варвару, Фрол всем сродникам наказал, не один раз повторил:

– На ваше попечение Варвару оставляю! Если что – возьмите покуда к себе, пусть у вас побудет. Не оставьте мою жонку в трудности! Апосля сочтёмся за труды! За мной не постоит, в долгу не останусь.

– Не переживай, Фрол! Не пропаду. Себя береги, да скорей вертайся домой! – отвечала Варвара, уткнувшись ему в грудь, чтобы скрыть от мужа слёзы.

…Приезжал Фрол в краткосрочный отпуск за долгие пять с лишним лет отсутствия раза три. И каждый раз дивился стойкости Варвары. Она часто писала ему письма, полные любви и надежды на скорую встречу, умалчивая, насколько тягостно ей жить без Фрола.

А вернулся Фрол окончательно домой лишь спустя почти шесть лет, весной 1920-го года, и тут же неожиданно по предложению Севастьяна на собрании почти единогласно был избран земляками председателем колхоза.

…За круговертью дел Фрол чуть было не забыл про их с Варварой серебряную свадьбу. Напомнил ему об этом Севастьян, с улыбкой слегка толкнув Фрола в бок: