— После того как ты ушла, мы сидели какое-то время тем же составом. Потом вернулась Ритка. Спросил, чего без своей новой подружки – Ники? Она ответила, что та ушла вместе с Владом. Жаловалась, что теперь ей будет не с кем потанцевать и далее в её репертуаре…

Лёня ещё что-то говорит про нашу общую подругу, что-то про парней, с которыми сидели вчера и из которых я запомнила только того крашеного, но я слушаю вполуха. Перевариваю полученную информацию.

Козёл свалил сразу после меня? С чего бы? Он ведь так старательно пытался меня выпроводить, столько дерьма на меня вылил, пока стояли в том коридоре, и ради чего? Чтобы потом уйти следом за мной?

Бред какой-то…

В голове оживает рой бешеных пчёл-убийц, и каждая новая мысль, каждый новый вопрос атакуют с удвоенной силой.

— А он ничего не говорил? — перебиваю Лёньку.

— Чего говорил? — не понимает он. — О чём?

— Ну-у не знаю. Что-нибудь.

— Алён, — хмурится друг, — я не его секретарь. Понятия не имею. Да и не всё ли рав… — внезапно спотыкается, встретившись с моим взглядом, замолкает.

Интересно, насколько хорошо по моему лицу видно, что нет, не всё равно? Наверно очень хорошо, потому что после недолгой паузы друг продолжает:

— Только не говори, что ты что-то задумала.

— А? — вскидываю брови, делая вид, будто не расслышала его.

— У тебя на лице всё написано.

— Нет, ничего, — поднимаю чашку с чаем, чтобы скрыть заговорщическую улыбку. Ему лучше не знать. Хотя тут же корю себя за новые «тайны». Мы же договорились тогда…

— Алён, — Лёнька мрачнеет ещё пуще. — Я серьёзно.

— Что?

— Чего ты удумала на этот раз? Ты же не просто так меня про Влада сейчас спрашиваешь. Что он тебе наплёл? Ты из-за него ушла?

— И да и нет…

— В рифму хочешь?

Моя улыбка становится шире.

— Обойдусь.

— Выкладывай.

— Да нечего выкладывать, Лёнь. Я пока и сама плохо понимаю, что происходит… — отставляю чашку с чаем, задумчиво смотрю на открытое окно. — Два месяца прошло. Я вроде бы и смирилась уже, успокоилась…

— Но?

И я рассказываю Лёньке о вчерашнем инциденте. О престранном разговоре с Владом в коридоре клуба, а затем о чёрной иномарке у моего подъезда, которая может и была тем, о чём я подумала первоначально, а может, и нет. И теперь вот выясняется, что этот кретин в итоге не остался в «Лаге». Свалил! Тогда на кой было меня оттуда выпроваживать? Это главный вопрос, но есть ещё рой других, что пока терпеливо ждут своей очереди на право экзекуции меня.

— Странная хрень, — хмуро замечает друг.

— Вот и я о том же.

После того, что было прошедшей весной, да и зимой тоже, мы пообещали друг другу больше ничего и никогда не скрывать. Любую информацию или новости, какими бы откровенно погаными они ни были, переваривать и обсуждать вместе. Решать проблемы, если они возникнут… вместе.

— Ты уже что-то решила, верно? — Лёнька переводит внимание на меня.

Киваю.

— И?

— Хочу поговорить с ним. Ещё раз.

— Больная… — хмыкает с невесёлым смешком. — В клубе не наговорилась?

Качаю головой и улыбаюсь, как та самая вышеупомянутая не очень-то вменяемая женщина.

— Можно подумать, что, если ты к этому ушлёпку с разговором нагрянешь, он тебе прямо так всё и выложит.

— Нет, но… есть у меня пара мыслишек. К тому же его поведение в клубе показалось мне странным. Даже для грёбаного, мать его, Влада вся та хрень была в крайней степени странной. И если бы ты не сказал мне, что он и Ника свалили сразу после моего ухода, я бы забила, но теперь… Что-то тут не чисто.

— Там всё не чисто, Алён! Всё, что касается этой неадекватной троицы моральных уродов и их окружения. Ещё Ника эта… Не нравится она мне. Мутная какая-то. И это помимо того, что таскается везде с этим мудаком.