– Подумай еще раз, отродье Тьмы. В следующий раз будет больнее.

Угроза Дианы повисла в воздухе между девушкой и некромантом. С одной из сторон она подпиралась решимостью, с другой – обреченностью.

– Хозяяяин? – спросил Эрл.

– Не сейчас, Эрл! Меня тут заживо жарят, если ты не заметил! Как свинью на вертеле! Чуешь, мяском пахнет?

– Деержись хозяиин, – сказал Эрл, возясь в темноте.

– Мистер Фаахдин, присмотрите за отродьем этого отродья, – приказала Диана.

Патрик деликатно откашлялся, как будто на что-то намекая.

– Порождение Тьмы вводит нас в заблуждение, мистер Белл, – отозвалась рыжеволосая барышня. – Как ты завершил разрыв?

Винсент уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое и колкое, но взгляд уперся в горящие руки, и инстинкт сохранения одержал победу в выборе реплики.

– Я. Ничего. Не делал. С разрывом.

Огненные тараканы в голове барышни явно обогнали в размере червей Эрла. А амбар… Огнеупорностью амбар похвастаться не мог. Вот огневосприимчивостью – сколько угодно. Редкие деревянные доски, высушенные неизвестно сколько кругов назад, могли вспыхнуть и от солнечного света. А еще сено. Если выражаться точнее – огромный стог прошлогоднего сена, занимавший собой почти весь внутренний балкон второго этажа.

– Ты мне все расскажешь, богинемерзкое отродье! – заявила Диана.

Боль! Винсент утонул в боли. Кажется, он кричал… Он не слышал, лишь старался выжить в этом пылающем мире.

Правую часть груди кольнуло.

Дар! Он проснулся.

Только не это!

В груди… Толкнуло? Ёкнуло? Стукнуло? Похожее на всё, это не подходило ни под одно из перечисленных понятий. Будто одиночный стук сердца на мгновение прошел через тело Винсента. Очень большого и мощного сердца, от стука которого меняется сама реальность. «Стук» Дара.

Это не обрадовало Винса. Неудивительно. Кто будет радоваться, что его органы живут собственной жизнью?

Боль ушла, сменившись облегчением. Бэн снова лечил, стирая само воспоминание о недавних пытках.

– Что это было, тварь? – Диана стояла прямо над Винсом и уже не в первый раз задавала этот вопрос. Предыдущие некромант пропустил из-за боли. – Что ты сделал?

Что сделал? Вот бы самому знать.

– Отвечай! Что это было? – стояла на своем рыжая ведьма.

– Это не я, – Винсент постарался вложить в эту фразу максимум убедительности.

А что ему еще оставалось? Сказать, что некая часть дара живет своей жизнью и порой выкидывает подобные фокусы? Сказать, что последствия этих фокусов предугадать невозможно? Сказать, что последствий вообще может и не быть?

Разумеется, нет.

– Ты мне все расскажешь, поборник Тьмы, – ведьма сверлила взглядом.

К лицу приблизился жар её рук.

– Ежики говнежики. Диана, я так не могу. Бэн, поможешь мне распрячь телегу?

– Нет, мистер Белл. Эта богинемерзкая тварь коварна. Может, он только что призвал воинство Тьмы. Мы должны оставаться вместе и разговорить его как можно скорее.

После этих слов пришла боль.

На изысканном берете Ульдина покачивалось страусинное перо. Ритм этого покачивания идеально совпадал с ритмом грузного шага старосты. Максимально возможно скорым ритмом, ибо Ульдин спешил.

Впереди него, удерживаемая твердой рукой, плыла масляная лампа. Староста не рисковал ходить по дорогам Лутрии в блеклом свете старого солнца. Мало ли, вдруг он упадет. Как потом самостоятельно подниматься?

Ночной свежести Ульдин не замечал. Мысли о возмездии грели не хуже собственного жира.

Уж он-то покажет этим магам, как чёркать в отчетах. Не захотели так, будет по-другому. Будут теперь платить за содержание своего пленника. Из личных карманов. Уж он-то позаботится об этом.

Некромант в деревне! Подобная новость даже пассивных нординов побудит к действию. Уж он-то постарается, чтобы побудила.