Я смеялся над Катей, над той, которую обнимал в данный момент, над всеми другими, над самим собой, над своей жизнью…

Тут главное было расхохотаться вовремя, когда она приближала к тебе лицо, приоткрывала рот…

И вот – тогда! Не зло, не иронично, а искренно и весело – расхохотаться.

Это было так здорово!

– Такой вопрос. Про любовь. Ну, я расскажу сначала, ладно? В общем, у меня есть друг. Со школы мы еще тусуемся, сейчас он в компании у меня заместитель. У него сестра. Ей сейчас двадцать три. Забойная такая девка. Имя только дурацкое – Клара. Не, ну, главное, брат ее, друг мой, – Сергей. Нормальное имя, да? А она – Клара. Родители вообще чем думали, когда такое имя давали? Ладно. Ничего. Я привык уже за столько-то лет… Ну и вот, значит. Клара росла, росла, да и подросла. Классная такая девка… Грудь там, ноги, задница… Все дела, короче. И, главное, я ее с детства знаю. Ну то есть мы типа знакомые, вот оно что.

Я вообще-то, честно говоря, с женщинами робок довольно. Не знаю почему. Системы вроде все нормально функционируют. А робок. Вот этот весь конфетно-букетный период ненавижу.

Я и в работе так… Помните, как Господь говорил? «И будет ваше слово: да, так да; а нет – так и нет». Вот в бизнесе так можно, а с девушками нельзя.

И вот надо чего-то говорить, как-то там ее заинтересовывать… Но это еще ладно!

Про нее ж тоже надо все выяснить? Типа: она тебя любит или деньги? Юмор есть ли у нее, а то я, если у чела нет юмора, просто подыхаю. Умеет ли готовить.

Тут одну встретил. Ресторанчик, туда-сюда… В кино даже сходили. Она говорит: – Хочешь посмотреть, как я живу?

Ну, я парень сообразительный, глубинную суть вопроса понял. Пришли. Сидим. Неловкость… Ну, у меня всегда в таких случаях неловкость…

Она и говорит:

– Хочешь, музыку поставлю?

Я говорю:

– Давай.

Она знаете что поставила? Стаса Михайлова! Я еле ноги унес. Ну и какие могут быть отношения с женщиной, которая Стаса Михайлова считает музыкой?

Короче. С Кларой таких проблем не может быть. Я все про нее знаю. И про вкусы ее. И даже про то, как она готовит. И даже про все ее романы, которые у нее были. Ей двадцать три, но девчонка, как говорится, видная издалека… И знаю, что сейчас у нее никого нет. Вот, значит, пришел я к Сереге. Чего там надо было перетереть, не помню… А я Кларку давно не видел. А тут – прям на кухне сидит. Глазища там… Все дела…

И меня прям осенило. Прям как будто Бог на ухо шепнул: «Какая девка классная! Готовая прям и без проблем».

И прямо засела у меня эта мысль. У меня всегда так бывает… Знаете, как Володя пел: «Уж, если я чего решил, то выпью обязательно». И у меня так же ровно.

На следующий день вызываю Серегу в кабинет и говорю: так, мол, и так, запал на твою Кларку, не мог бы ты поинтересоваться у нее, как она ко мне относится?

– А то, – говорю, – может, она меня в упор не видит, так чего ж я буду зазря нервные клетки тратить? Они ж не восстанавливаются, ну, вы знаете.

Серега не удивился. Он вообще спокойный такой. Несколько лет назад на него отморозки напали с битами, так он их раскидал и при этом ни разу матом не выругался. Представляете, выдержка. Как у хорошего виски.

Короче, дня три проходит, заходит ко мне Серега и говорит:

– Короче так, начальник… Это он меня «начальник» называет типа для прикола. У Кларки сейчас никого нет. Она так и сказала: «Я, говорит, на сухой диете нынче». Но тебе просила передать, что ты – маленький и инфантильный.

Я обалдел конкретно. Нормально, да? Мне двадцать девять скоро, а ей – двадцать три. Я Серегу спрашиваю:

– А еще чего сказала?