Обратно они ехали по узкой лесной тропинке, опять мимо злополучного маслокомбината. Потом остановились пособирать подосиновики, чтобы поджарить на обед, чернику. Устав, Лера легла в мох, в блаженстве растянула тело на мягком зелёном ковре. Валя последовала её примеру. Так лежали они рядом, глядя на вершины сосен, на очистившееся от облаков небо. Валя не думала, что это так приятно, вот так лежать на мхе в безлюдном лесу, вдыхать настоянный на соснах воздух.

Лера вдруг сказала:

– Знаешь, Валя, о чем я мечтаю? Только не смейся. Не будешь смеяться?

– Не буду.

– Точно не будешь? Знаешь, какая у меня мечта?

– Ну, какая?

– Залезть на сосну, привязать туда люльку и жить там.

Валя не могла удержаться от смеха.

– Ну вот, а говорила, что не будешь смеяться.

– Но подумай. Народ пойдёт в лес, посмотрит вверх, а там ты болтаешься в люльке.

– Это я, наверно, от одиночества уже схожу с ума,– печально сказала Лера. – Но мне так хочется.… Сверху всё, наверно, выглядит совсем по-другому, посмотреть бы. Я бы там и ночевала.… Как мне хочется, ты не представляешь.

Придя домой, они ещё раз позавтракали, напились кофе, который обе любили. Часок отдохнули, а потом пошли к Мологе. Там у Леры была укромная поляна, где она собирала землянику.

Вечером за ужином они допили коньяк, и опять был Валин концерт. Но Лере уже и этого было мало. Уловив Валин московский акцент на «а», она стала просить сказать что-нибудь для записи.

– Ну, я не знаю, что сказать. Давай лучше стихи какие-нибудь почитаю. Есть у тебя стихи? У Леры была библиотечная книжка со стихами Андрея Дементьева, и она принесла её. Валя стала выбирать стихотворения на свой вкус. Лера записывала на магнитофон и не переставала восторгаться, какая Валя способная. Как выразительно она читает, ей только со сцены читать. Валя опять комично раскланивалась, подражая эстрадным артистам.

– Ты замужем была когда-нибудь? – спросила Лера.

– Никогда, – решительно ответила Валя.

– А что, не встретила что ли никого?

– Каждый день встречаю. Знаешь сколько у меня мужчин на работе? И все под моим началом. И все должны слушаться меня и подчиняться. Так что у меня с мужчинами особые отношения. Так постепенно они всё больше и больше узнавали друг о друге.

На следующий день к ужину Лера съездила в магазин и купила кагор, но после него Валин голос почему-то не зазвучал. Пришлось на следующий вечер опять покупать коньяк; и опять были романсы, восторженные возгласы такой на редкость благодарной слушательницы, смех. Валя не особенно рассказывала о своей работе, но и без того Лера поняла, что она служит в органах безопасности и занимает высокий пост. И тем более её поражало, как при такой профессии, в таком сильном мускулистом теле, может скрываться такая нежная чувствительная душа. Такая восприимчивость к утонченной салонной музыке, к хорошим стихам.

Неделя пролетела незаметно. Вместе они насобирали Вале ягод. Обратно она решила для разнообразия возвращаться в Москву поездом. Лера опять поставила Валины немногочисленные пожитки на велосипед, и они пошли на станцию. Валя забралась в вагон. Лера, не любившая никаких сентиментальных прощаний, села на свой велосипед и поехала домой.

Из окна ещё стоявшего на платформе поезда Валя наблюдала за удаляющимся велосипедом; он становился всё меньше и меньше. Валя – далеко не поэт; ей никогда в голову не приходило сочинять стихи, а тут вдруг неожиданно сложились фразы:

Одиноко опять. Гляжу я в окно.

Только лес да вокзал – всё чужая округа.

А тебя уже нет, ты уже далеко.

Вновь увижу ль тебя, родная подруга?

Но они встретились. Этим же летом Валя приезжала к Лере ещё два раза. Они уже были как настоящие сёстры. Обе они считали, что им необыкновенно повезло, что они вот так неожиданно нашли друг друга. На второй раз Валя привезла в подарок Лере дорогие часы, подарила мобильный телефон, чтобы они могли перезваниваться. Лера не хотела, было, брать подарки, но Валя уверила, что это не разорит её; у неё хорошая зарплата; она даже помогает детскому дому.