Да, это солдат.

Увешанный с ног до головы каким-то огромным страшным оружием.

Ее спас не пойми откуда здесь взявшийся боец.

Хотя почему «не пойми откуда»? Она и сама тут оказалась непонятно почему. И что вообще происходит?

Ее немного смущает, что те же вопросы ей задает этот человек, явно абсолютно уверенный в себе и своих действиях.

– Ты сам-то кто?

– Я? – человек неожиданно теряется.

Почему-то именно его растерянность кажется самым необычным во всём происходящем сейчас. Юнона сама вдруг ощущает смущение. Слишком уж неожиданная реакция у ее неожиданного спасителя, даже на фоне только что разыгравшегося здесь театра абсурда.

– Да, ты! Не видишь – девушка в беде? – машинально развивает она успех. Надо додавить, иначе можно совсем слететь с катушек.

– Я – Рейнджер… – кажется, что даже свое то ли имя, то ли прозвище этот человек произносит с ощутимым усилием. – Мне некогда, прыгай сюда!

И толкает ее в какой-то светящийся бело-оранжевым проем.

Вдруг становится очень светло. Свет растворяет весь мир вокруг. Абсолютно бесшумно и холодно, точно стерильная жидкость мощной струей враз смывает все.

Или будто режиссер блокбастера ловко переключил кадр.

Звон в ушах почти затих.

Тепло ударяет во все ее тело.

– Подъем, тыц-пердыц, ты спасина нафик!

Голос настолько знакомый, что Юнона вздрагивает и открывает наконец-то глаза, вынырнув в настоящую реальность. Над ней склонилось лицо африканского людоеда… да нет, просто Тимошки.

– Ты с кем там ваивала, уж не с Раскроем и Мордастиком? – хохочет неунывающий мавр.

– А… э… что это было? Ты откуда знаешь?

Молодец, что разбудил, неприятно было бы проснуться утром, обнаружив, что простыня и одело, например, почему-то мокрые.

Но откуда он знает про Раскроя?

– Я твой эмиссар детачка, – вновь хохочет Тимошка, но Юнона чувствует, что ему не так уж и весело.

Она вообще очень хорошо умеет чувствовать.

– А кто был тот, здоровенный, с оружием?

– А там был здоровенный? – вдруг раздается из-за спины Тимошки недовольный голос Барта. – Ты точно уверена?

– Точно. Рейнджером звать. И эти ваши… мордастики…

– Они не наши, – Барт хмурится.

Только теперь Юнона осознает, что в ее комнате двое малознакомых взрослых мужчин и тут же реагирует:

– Вы чего в моей комнате делаете?!

Барт не успевает и рта раскрыть, как Тимошка снова хохочет:

– Ты ж ва сне кричаль, мы к тибе пабижаль!

Юнона хмурится. Ничего не попишешь, это правда. Только ей няньки не нужны.

– Ну и что, что кричала? Мне няньки не нужны!

Барт вдруг бросает на Тимошку едва уловимый взгляд и тот кивает, моментально посерьезнев, и опрометью бросается из комнаты.

Барт задерживается в дверях:

– Вставай, Юнона. Одевайся, уже надо выдвигаться. Сбор в гостиной через пять минут.

И исчезает следом за Тимошкой.

Юнона, на следах только что пережитого сна, еще не пришедшая окончательно в реальность, периодически вздрагивает, но садится и начинает одеваться.

Вчера они приехали сюда и мужчины пошли решать вопрос с заселением. Какой-то то ли хостел, то ли мини-отель квартирного типа. С кухней, санузлом и несколькими комнатами.

Они сказали, что ближайшие дни безопаснее всего будет держаться вместе. Еще и пообещали, что скучать не придется.

Ей выделили отдельное помещение, пусть самое маленькое, но зато – свое. Остальные как-то разместились в двух других комнатах.

***

Фармазон катился по проспекту на прекрасной черной «трешке» БМВ в кузове Е91.

Подведенные холодными светодиодами габаритные огни, официально называемые «ангельскими глазками», призывно отражались в лужах ночного черного асфальта Алтуфьевского шоссе.

Лох ехал в центр.

Барбос и Князь выкупили ситуацию на раз.