– Не до конца, но понимаю.

– Хорошо. А стекло разбил я.

И тогда до Темы доходит окончательно.

Он вспоминает выкрик Барта «Да брось, теперь долго тихо будет», вспоминает, как на миг лицо Сат-Ока стало недовольным, как он повернулся спиной к стеклу и отошел от двери. Все логично же. Теперь он понимает.

С точки зрения замороженного снаружи времени, этот выкрик изнутри прозвучал очень быстро и очень тонким звуком. Буквально как удар из ультразвуковой пушки в стеклянную дверь. И когда время вернулось к нормальной скорости, крик достиг стекла и взорвал его. Потому что это был направленный короткий сверхвысокочастотный ультразвук. Все его энергия в мгновение ока ушла в стекло двери.

И оно, разумеется, лопнуло.

Самый страшный кошмар всегда сюрреалистичен.

Когда ты не помнишь, как попал в это место, что здесь делаешь, и почему весь абсурд происходящего тебя не удивляет.

Юнона идет по коридору.

В полумраке помещения сухо и прохладно. Тусклый свет возникает непонятно откуда, словно бы из самих стен – по крайней мере, никаких осветительных приборов, факелов или свечей она не замечает.

Юнона понимает, что это сон, видение, морок.

Иначе она уж точно бы не испытала такого ощущения абсурда.

Но здесь очень холодно, шаги отдаются гулким раскатистым эхом и ноги вполне себе так реально отбиваются о твердый каменный пол. Ощущения – реальнее некуда. Не проснуться и не вынырнуть.

Почему-то она знает, что ей надо идти вперед и даже мысли развернуться в голову не приходит.

Коридор плавно изгибается вправо, а потому она старается идти так, чтобы левая нога делала чуть более длинный шаг. Тогда не собьешься с хода и будешь описывать правильную дугу вдоль коридора, не приближаясь к стенам. К ним лучше не приближаться, Юнона почему-то знает и это.

Она идет по странному коридору, слыша только многократно усиленные непонятным физическим эффектом звуки своих шагов.

Пахнет чем-то едким и желтым. Будто бы химическое соединение, созданное для того, чтобы выжигать все мелкие формы жизни в подземных помещениях.

Глаза начинают слезиться, и потому она упускает момент, когда коридор вдруг заканчивается круглым ярко освещенным залом.

В центре зала стоит человек и ему плохо.

Юнона сразу понимает, как человеку плохо. Он еле держится на ногах. Вся его поза, неестественно прямая, словно кричит о том, что он вот-вот рухнет.

Она бросается к нему, забыв обо всем.

И тогда человек поворачивается к ней и улыбается четырьмя ртами.

Вернее даже пятью, но это она скорее понимает, чем видит.

Потому что это существо – не человек или не совсем человек.

На лице его нет глаз. Вместо глаз – две уменьшенные копии рта.

И ушей нет. Вместо ушей – еще два рта. И хотя она не видит правого «уха», но понимает, что там тоже окажется рот, так же, как и есть он на том видном ей месте, где должно было бы быть левое ухо.

Он улыбается.

Юнона пронзительно кричит. Привычка. Это может отпугнуть. На улицах такое срабатывает.

А человек шагает к ней.

Ноздри его жадно раздуваются, и он безошибочно определяет куда следует двигаться. Прямо на Юнону.

Крик не сработал.

Тогда она начинает пятиться назад, попутно прикидывая, что же можно сделать в данной ситуации. Она не испытывает чувства паники. Она просто пытается выиграть немного времени, чтобы успеть придумать что-то и предпринять нужные шаги. Убегать в ужасе – не в ее правилах.

Но сейчас, похоже, это будет самым верным решением.

Однако, как-то не хочется выпускать из поля зрения это отвратительное человекоподобное создание ни на миг, поэтому она пятится, не в силах отвести взгляд от это урода.