И самым странным было то, что почему-то ему не хотелось освободиться от этого влияния. Наверное, то же чувствовали девицы, которых он менял с причудливым постоянством – им было жутковато, но, чувствуя его животную силу, они теряли разум и готовы были подчиняться ему во всем. Только вот сейчас он оказался на их месте.

– Давай, шагай в ванную, смени портки, попахивают.

Когда Диман вылез из джакузи и вышел на кухню, то застал там ттт, уплетающего разогретые в микроволновке тигровые креветки.

– Слушай, дружище, у тебя только водяра тут, а я с утра не надираюсь. Я же честный бомж, – в голосе мелькнула ирония, – так что давай-ка, сгоняй за пивком, тут на углу я видел магазинчик.

– Ка-какого взять? «Миллер», «Хайникен», «Корону»? – уже почти деловито осведомился Диман.

– Вот таким ты мне больше нравишься. Только заикаться перестань. Не съем я тебя. Возьми, пожалуй, «Жигулевского», пару ящиков дотащишь?

…Через пятнадцать минут они сидели на кухне с пивом. Ттт почему-то перебрался на пол, уперевшись спиной в тумбочку и вытянув сухие жилистые ноги по направлению к холодильнику. После двух залпом опрокинутых бутылок к Диману наконец-то вернулся дар полноценной речи, и он сам не заметил, как начался разговор.

– Вопрос можно?

– Валяй.

– Кто вы такой на самом деле? Я что-то въехать не могу…

– А от тебя и не требуется въезжать.

– Ну, я это… в смысле.

– Я это! В смысле! – передразнил его ттт. – Такими деньгами ворочаешь, а говорить не научился.

– Я с кем надо завсегда добазарюсь, – немного обиделся Диман, но тут же примирительно добавил, – договорюсь, в смысле.

– Я, дружок, оттуда приехал, откуда не возвращаются, – загадочно произнес ттт, сделал журчащий глоток и веско присовокупил, – но туда и попасть не каждый сможет.

– А где это?

– Вот этот вопрос абсолютно бессмысленный и бесполезный. Ничего не объяснить тут, хотя сам понять сможешь когда-нибудь, только очень придется помучиться долго с тобой, – вздохнул ттт. – Короче, пока ситуация такая. Я живу у тебя на квартире, ты мне кое в чем помогаешь, дальше видно будет. С делами, как уже сказано, временно завязываешь. Впрочем, это тебе только на пользу, так как Петрович под тебя давно копает, а ребята гольяновские завтра вам праздничек готовят.

Диман даже не заметил как у него отвисла челюсть и вылезли на лоб глаза. Мелькнула странная догадка: а может это из ФСБ мужик, раскололи их, подослали какого-нибудь экстрасенса-гипнотизера. Слышал он жуткие истории, какие у них кадры бывают, он ему сейчас мозги затуманил, а потом всех к ногтю и прижмут…

– И не думай, что я засланец какой. Я сам по себе, а эти ваши все сами по себе. Я бы и не ввязывался, да надо кое-что обустроить, а ты – уж коль скоро под руку подвернулся – можешь помочь. И не забывай, – тут глаза ттт снова стали страшными, и Диман опять превратился в кролика, – что я тебя могу… Хотя это и неважно. И даже для тебя неважно, только ты этого пока не понял.

Пока ттт делал очередной глоток, в воздухе висела напряженная пауза.

– Петрович все равно завтра на машине по пьяному делу расшибется, а с вашими, да с гольяновскими и без НИХ разберутся.

– А кто это – ОНИ?

– Все узнаешь со временем, если очень захочешь…

В домофон позвонили. Диман вопрошающе взглянул на ттт.

– Это барахлишко мое привезли. Открывай.

Когда в квартиру ввалилось трое молодых ребят, таща кипы коробок, Диман обомлел в третий раз за сегодня.

На полу гостиной стояли: системный блок компьютера, пятнадцатидюймовый монитор, лазерный принтер, несколько пачек бумаги формата А4 для печати и куча каких-то непонятных свертков.