Там же в бане мне поправили одну ножку, которая показалась моим предкам чуть короче другой. Моя мама объясняет данный факт не отклонением от природы, а прыжком с крыши в беременном состоянии. Дело в том, что здание Осипинской школы, бывшего поповского дома, очень высокого, с большой террасой, под тополями, было так расположено, что его всегда заносило снегом. На крыше скапливались огромные, обледеневшие массы снега, которые грозили подмять под себя крышу и свалить террасу (что в прочем и произошло, когда мне уже было 13 лет). Когда я был в утробе, моя мама возглавляла расчистку крыши от снега и непосредственно разгребала сама, и в один «прекрасный» момент скатилась по скользкой кровле сверху вниз. Я не уточнял, произошло это случайно или ей просто захотелось прокатиться. Ученики школы разных поколений делали это с удовольствием. Когда я подрос, я также неоднократно катался на фанере с крыши в снег, сначала рыхлый и мягкий, потом в утрамбованный и твердый (до скрежета в затылке). Короче, моя пятка была слегка сдвинута в сторону из нормативного положения, что и производило впечатление, будто одна нога чуть короче другой.

Все были, конечно же, рады моему рождению. Говорят, особенно радовался дед Федор. Я не был его первым внуком, но, по-видимому, приглянулся. Позднее он позволял мне «вытворять» в его присутствии то, что не дозволялось никому из старших или младших внуков, например, есть его деревянной ложкой из его деревянной чашки, черпать немытой пятерней свежевыкачанный мед из медогонки, и другое.

Через какое-то время меня нарекли именем. В семейном кругу были разногласия по этому поводу. Говорят, что сначала меня назвали Владимиром. Потом приехал отец, посмотрел и сказал: «Это никакой не Владимир, а Александр». Так и постановили, новое имя всем понравилось, ношу его до сих пор. У русских не было принято разделять день рождения и именины. Эта традиция характерна больше для Запада. К сожалению, конечно. Акт наречения именем превратился у нас в формальную процедуру. Обычно отцы бежали через неделю в ЗАГС и регистрировали рождение ребенка, потом получали свидетельство о рождении. В принципе, этот день и можно считать именинами, потому что имя узаконивается официально. Александр по-гречески – это храбрый воин, защитник. Откровенно говоря, я никогда не ощущал себя очень храбрым, тем более воином. Однако имя обязывает. Бог, давая имена земным тварям, вкладывал в них душу. Какое имя – такой и человек. Мои родные вложили больше души в мое дублетное имя САША. Меня всегда так звали в детстве, зовут и по сей день в кругу родственников. Хотя я вырос в деревне, за мной не закрепилось имя САНЯ. В школе я сидел за одной партой со своим именным и фамильным двойником – Фефиловым Александром. Его всегда звали Саней, а меня Сашей. Один из моих некровных родственников неоднократно пытался кликать меня Саней. Я яростно сопротивлялся. Правильно говорят, что собственное имя для его носителя самый великолепный и приятный звук в мире. Вот почему мы так ревностно следим за тем, правильно ли произносят наше имя и фамилию. Однако редко обращаем внимание на правильное произношение чужих имен, вызывая тем самым негативное отношение к самим себе.

Итак, начало моей жизни в этом мире связано с деревней Заимки, местом великолепным в природном плане и интересным в людском отношении. Описание места рождения заслуживает отдельной строки. Здесь же я с горечью констатирую, что такой деревни на карте страны больше нет. На месте усадьбы деда Федора, где-то незадолго до перестройки, по инициативе и на деньги земляков был построен простенький памятник всем ветеранам войны, живым и погибшим в годы Великой Отечественной войны – фронтовикам деревни Заимки. Среди них мои родственники: Фефилов Петр Федорович, Фефилов Климентий Федорович (это мои дяди по линии отца). На этом же памятнике написано имя моего папы – Фефилов Иван Федорович. Отец ездил на открытие памятника, встречался со своим другом детства, благодаря усилиям которого этот памятник был поставлен. Прошло совсем немного лет после этого, как умер мой отец. Говорят, что во время открытия памятника отец отошел в сторону, задумчиво смотрел туда, где когда-то был пруд, долго молчал.