– Не нужно сопротивляться, Шейн, это лишь часть посвящения в мой клан. Тебе нужно гордиться, ведь я выбрал тебя на роль лидера! Ты моё творение и мой раб. А теперь приготовься, будет очень больно!

Князь одним рывком разорвал рубашку надвое, обнажая спину новообращённого. Затем ему поднесли чашу с неизвестным содержимым, и, прокусив своё запястье, он позволил своей крови стечь в неё. Смешиваясь, субстанция забурлила. Запахло гарью, кровью и удушающими травами. К Шейну подошёл Бастиан и предложил закусить толстую пластину из кожи, предупредив новообращённого о нестерпимой боли. Шейн послушал его совета и кивнул старейшине. Грубый и шершавый кусок кожи коснулся языка. Мышцы спины и рук напряглись, когда он почувствовал, как на его спине стали наносить рисунок. Сначала он ничего не чувствовал и позволил себе немного расслабиться, но внезапно запахло палёной кожей, и его прожгла пронзающая боль. Она всё нарастала, и клыки впились в кусок грубой кожи, прокусывая её насквозь. Сжимая руки в кулаки, мышцы были напряжены настолько, что казалось, цепь не выдержит под их натиском. Кусок кожи, зажатый в зубах, выпал изо рта, а из дрожащих губ сорвался дикий крик, эхом отскакивая от каменных стен. Спина Шейна горела адским пламенем. Ему казалось, что кожа обуглилась, регенерировала и снова лопалась и так по кругу. Один из старейшин продолжал вырисовывать знак клана, нанося бордовую субстанцию, которая впитывалась через кровоточащие раны, давая чёрный оттенок клейму. Тело и разум отказывались быть сильными, а когда от нестерпимой боли он едва не потерял сознание, всё закончилось. На рану нанесли прохладную кашицу с едким запахом, и боль отступила, расслабляя напряжённые мышцы парня. Но когда князь зашептал что–то на неизвестном языке, выжженное клеймо вновь дало о себе знать. От этой мучительной пытки, будучи человеком, он давно бы умер от болевого шока, но сущность вампира даже на время не позволяла потерять сознание.

Шейн смутно помнил, как его вернули в покои, а когда окончательно пришёл в себя, он уже лежал на мягкой постели. Спина ныла, напоминая о муках, что произошли с ним совсем недавно, а ещё он вновь чувствовал небывалый голод.

– Смотрю, ты пришёл в себя. Хорошо! – без единого шороха явился Бастиан. – Я привёл тебе очередной подарок. Ты должен набраться сил, тогда и раны затянутся быстрее. К тому же тебя на аудиенцию ждёт князь, он хочет видеть тебя.

– Мне всё равно, – прохрипел Шейн.

– Тебя ждут твои друзья. Надеюсь, это придаст тебе стимула, чтобы поскорее восстановиться. Не делай глупостей, парень, иначе кто–то может пострадать, – предупредил Бастиан, давая понять, что лучше прислушиваться к нему.

Шейн неторопливо встал, стараясь игнорировать адскую боль, которая до сих пор не отпускала его. Когда ему привели очередную жертву, он уже без всякого сожаления утолял свою жажду. Силы вновь наполнили его, и он почувствовал, как на место боли приходит облегчение, а раны стремительно затягиваются. Бастиан подал ему новую белоснежную рубашку и повёл к князю.

– Почему именно белая рубашка? – поинтересовался Шейн, шагая рядом с Бастианом.

– Белый – цвет погибели. Его носят рабы, а во тьме ты словно мишень… – кратко пояснил старейшина.

– Что у меня на спине?

– Теперь ты носишь клеймо нашего клана и являешься частью него. Князь сам всё расскажет, имей терпение, Шейн. Мы почти пришли.

В огромном тронном зале Шейн наконец увидел друзей. Склонив головы, они стояли перед князем, ожидая, когда он присоединится к ним. Князь восседал на троне, сложив руки на подлокотники, и наблюдал за ними из-под опущенных бровей.