– У меня появилась здравая мысль, – сообщил он. – Ты есть хочешь?

– Аки волчица! – воскликнула она, опуская ноги, и тут же принялась застегивать босоножки. – До этого я как-то не задумывалась о еде, но ты спросил – и у меня аж желудок свело. Где у вас можно хорошо поесть и вообще приятно провести время?

– А идем-ка в «Гамбринус»! Приятный старинный дворик, столики на улице – милое кафе и кормят неплохо.

Они ели шашлыки, запивая неплохим красным вином. Потом заказали десерт. Потом решили, что могут позволить еще бутылочку вина, – опускавшийся на Гатчину вечер был на редкость хорош. Когда сгустились сумерки, на столиках зажгли свечи. Со всех сторон раздавался смех, доносились обрывки разговоров. Андрей чувствовал себя умиротворенным и словно выпавшим из привычной реальности. Похоже, Агриппина тоже испытывала подобные ощущения, потому что даже не заговаривала об отъезде. Она уже успела рассказать Андрею, что пару месяцев тому назад окончательно рассталась со своим бой-френдом, с которым они встречались два года. И получилось это как-то само собой, без особых трагедий и обоюдной порчи нервов, – словно для обоих закончился определенный этап жизни. Более того, она знает девушку, с которой он теперь «поддерживает отношения» и на которой (вроде бы) собирается жениться, но её это нисколько не колышет. Даже странно – ну, нисколько!.. Он молча слушал ее, попивая вино и не отрывая взгляда от ее лица. Как странно, думал он, почему я прежде не обращал на нее внимания? Она же просто чудо! Девушка моей мечты! Быть может, потому что она была не одна? Или потому что я еще не был готов к встрече с нею?.. Его мобильник вдруг проснулся и настойчиво прозвенел пару раз, информируя хозяина о том, что пришло сообщение. Андрей посмотрел: от бабушки. Быстро набрал ответ: «Все в порядке. Возможно, не приду ночевать». Через пару минут мобильник звякнул снова. Сообщение от бабушки было кратким и емким: «Давно пора!» Он усмехнулся и сунул телефон в карман.

– Что-то серьезное? – спросила Агриппина.

– Бабушка волнуется, – ответил он небрежно, а про себя подумал: и зачем я написал ей, что не приду ночевать?

– А у меня уже ни одной бабушки нет в живых, вздохнула девушка. – Откинувшись на стуле, она пригубила вино и продолжала: – Все-таки очень жаль, что у тебя нет в запасе ни одной истории с привидениями, или еще с какой-нибудь мистикой, относящейся к замку. У меня слабость к такого рода историям. Люблю чертовщину! Я даже иногда статейки на эту тему пописываю, правда, под псевдонимом.

– Ну, правильно, – серьезно сказал он. – Тебе сам бог велел, или черт, – как тебе больше нравится.

– Это еще почему?

– Есть в тебе что-то ведьминское. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

Она рассмеялась в ответ глуховатым, воистину, «ведьминским» смехом, от которого внутри у него все перевернулось. Потом замолчала, только смотрела на него, и в ее расширившихся в темноте зрачках отражались отблески горевших свечей.

– А что если я расскажу тебе нечто в этом духе, но возьму с тебя слово молчать? – он испытующе смотрел на нее.

– Ну, слово я, конечно, сдержу…

Он серьезно кивнул и заговорил:

– На днях со мной произошел один странный инцидент, вернее, два; после первого случая я подумал: такая глупость. Да и сейчас думаю, что глупость, что это просто от усталости. Но сейчас я и сам не знаю, как это все расценивать…

И Андрей подробно рассказал Агриппине и о первой, и о второй встрече с призраком в картинной галерее дворца.

Когда он наконец умолк, она некоторое время молча глядела на него своими выразительными глазами, буквально затаив дыхание, потом выдохнула: