– А ну… иди к себе! – достаточно грозно произнес он.

– Ты… кто будешь? – мужик, пошатываясь, поднялся и неожиданно пустил в ход кулак.

Раймунд успел отстраниться и схватить его одной рукой за запястье, а другой – выше локтя и изо всех сил отбросил. Нахал упал на соседний стол, прокатился по нему, сметая на пути вино и закуски, затем врезался головой в стену и мешком свалился на пол.

Второй из его компании бросился на защиту, выхватив нож. Но Раймунд схватил табуретку и так огрел того по голове, что он свалился мешком под стол. Досталось и тем двоим, которые не хотели бросать друзей. Этот табурет и их заставил примоститься к своим друзьям.

– Выбросить их на улицу, – приказал он крестьянам.

Те, усовестившись, охотно бросились исполнять его приказание. В зале появился хозяин с помощниками и, глядя на побитую посуду, закричал:

– Кто мне заплатит за убытки?

Причитает, а сам смотрит на свадебных гостей. Те заерзали на месте. Раймунд подошел к хозяину:

– Не трогай этих людей, они не виноваты. А ты – держи!

Он достал несколько монет и положил на стол. Хозяин сгреб их и убежал. Вскоре он появился, держа зайца на вертеле. Сытно пообедав и запив принесенным вином, пожелав молодоженам счастливой жизни, Раймунд пошел на выход. Они кинулись его провожать и долго махали ему вслед.

А он ехал и думал: какая же у него будет свадьба с любимой? Но что-то его вдруг стало сильно тянуть ко сну. И, чтобы не свалиться с лошади, он еле перенес ногу и, чуть не упав, опустился на землю. Вскоре к нему подъехали те двое, которых он видел в таверне.

– А ну, проверь, – сказал один из них другому.

Наверное, он был старшим. Второй послушно подчинился. Он сильно потряс графа за плечо, но Раймунд никак не ответил.

– Можно грузить! – веселым голосом сказал он.

Вскочил на коня и, крикнув: «Я за повозкой!» – пришпорил лошадь.

Бухта, где стоял корабль с Андреем на борту, была узким морским заливом, окруженным высокими холмистыми берегами. Легкий ветер, дувший с моря, гнал небольшую волну. Она покачивала корабли, ждавшие своей очереди по загрузке.

Сбросив с широких плеч последний мешок с пшеницей, Андрей посмотрел на стражу: погонят его сразу в трюм или оставят на палубе. Те расселись в кружок, по-видимому, во что-то играли и не обращали внимания на недавно приобретенного раба, который закончил работу. Он понял, что им не до него, присел на бочонок и стал рассматривать, что делается вокруг.

Андрей увидел, что в бухте стояло еще несколько парусников. В его голове возник вопрос: чем они загружены? Может, тоже рабами? Тогда, возможно, и Настенька, если ей не удалось спастись, находится на одном из них? Он даже не успел определиться, что бы стал делать, если бы узнал, на каком корабле девушка, как один из стражей, заметив праздное любопытство раба, незаметно подошел и ткнул его в бок:

– А ну, пошел на место! – и угрожающе схватился за саблю.

У Андрея мелькнула мысль: схватить его и бросить за борт. Но что будет дальше…?

Ему пришлось шагнуть в сторону трюма. И он увидел пред собой черную зиящую пропасть.

– Давай, давай, – подталкивал его другой страж секирой.

Четко произнесенные по-русски слова заставили Андрея оглянуться. Русский? Но в нем трудно было узнать русского человека. Загорелое до черноты лицо, на голове мохнатая овчинная шапка. И все же отдельные черты выдавали его. И прежде всего нос. Хотя и не орлиный, но и не короткий с расширенными ноздрями. «Нет, он русский!» – чуть не крикнул он и обратился к нему.

– Слушай, друже! – голос звучит просительно, умоляюще, – скажи хозяину, мне вот так, – он провел ладонью по горлу, – надо на рынок… женский. Я вернусь – слово даю!