Он на одной из встреч с белыми как-то сказал:

– Посмотрите на меня. Я не богат. Но я вождь своего народа. Нам не нужны богатства. Мы всего лишь

хотим научить наших детей быть правыми. Мы хотим мира и любви. Доброе сердце и добрый ум – вот что нужно, чтобы быть вождем.

Это было последнее, о чем подумала девушка, когда сон исподволь невидимой паутиной опутывал её сознание, и она, повернувшись на бок, незаметно для себя уснула.

Весь день это яркое пребывание во время сна в ином мире не давало покоя Сабрине и мешало сосредоточиться. Интуиция подсказывала искать какой-то смысл в увиденном ночью… но какой? Как разобраться: это было просто образное сновидение, сложенное как мозаика из кусочков увиденного ею в настоящей жизни и отложенного в подсознание, которое сейчас, в период бодрствования, выдало его в виде цельной картинки под названием «дежавю», или сновидение несёт ей некое зашифрованное сообщение из прошлой жизни её души? Может, она ночью совершала путешествие туда, где раньше жила?

– Причем, я не наблюдала во сне за собой, как бы из Зазеркалья, и не осознавала во сне, что вижу сон, – пришла к выводу Рина и тряхнула головой, как бы освобождая себя от психологического наваждения.

Она, в принципе, верила в то, что душа много раз перевоплощается в новое физическое тело и возвращается на Землю, несмотря на то, что подобная гипотеза научно не доказана. Да и сны воспринимала всегда как своеобразную Машину времени, которая позволяет душе возвращаться в прошлое своих прожитых жизней для того, чтобы помнить о том, что было когда-то плохого или хорошего. К тому же, не исключала, что одно из свойств Души – записывать где-то информацию из своих предыдущих воплощений.

– Да, – пришла к выводу Сабрина. – Я чувствую, что права, и моя душа что-то хочет донести до моего сознания. Просто не могу расшифровать её послание.

И тут она услышала, как повернулся в двери ключ, и она открылась. Пришел Егор. В комнате сгустились сумерки, окутав Рину серой шалью. Она сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и её силуэт явственно вырисовывался на фоне незашторенного окна, из которого в комнату попадал слабый отсвет уже зажженных на улице фонарей.

Егор включил свет и без слов понял, в каком состоянии находится жена. Сняв обувь, он подошел и присел перед ней на корточки.

– Обдумываешь последний сон? – спросил он, взяв ее за руки и поцеловав кончики пальцев.

– Да. Я чувствую, что он приснился мне не случайно. Жаль, что я не понимаю его и у меня нет никаких предположений насчет него, кроме наличия памяти у самой души, которая вселилась в мое бренное тело.

– Не забивай свою голову ничем недоказанными предположениями. Я могу логически объяснить твое сновидение.

– Что ж, попробуй. Мне даже интересно послушать. Ты никогда не высказывался по поводу моих снов.

– Не хотел вступать в дискуссию, так как у нас с тобой противоположные взгляды на подобные вещи, которые не состыковываются между собой.

Рина напряглась и оттолкнула Егора. В голосе проявилось недовольство, когда она сказала:

– Конечно же, ты у нас материалист до мозга костей. В то, что ты не можешь пощупать или увидеть собственными глазами, ты не веришь, тем не менее, электричеством и интернетом пользуешься и не задумываешься о том, как они выглядят и каким образом предоставляют тебе все блага, от них зависящие. А сон – он есть и в то же время его нет, пришел и ушел: иногда без следа в памяти, а иногда оставив яркий след и множество вопросов, на которые потом невозможно найти однозначные ответы. Как и последнее мое сновидение.

Егор встал, пересел в кресло напротив и тяжело вздохнул.