Человек на той стороне провода задумался, издав протяжное, но спокойное «Хм».

– Кто-то кроме этого оперативника, – продолжил голос из Москвы, – изучал материалы? Кстати, как фамилия у этого героя?

– Лейтенант Шакулин. Папку с бумагами он никому не показывал, по крайней мере, он так утверждает. И мне кажется, что не врет. Говорит, что вышел на дело оборотня случайно. Подслушал разговор каких-то стариков во дворе и уловил, что это может иметь отношение к нынешним событиям.

– Хорошо, мы его проверим. Как ты отреагировал на такой поворот?

– Спокойно, будем решать задачи поэтапно. Я с ходу в оборотней не верю. – Листровский иронично хмыкнул.

– И какую же версию ты решил подкинуть юноше?

– Ему двадцать шесть, и он совсем не дурак. Плюс, искренне верит в реальность той операции ВЧК.

– Само собой, трудно не поверить, когда перед твоими глазами лежат фотографии.

– На данный момент я решил не навязывать ему никаких версий, – Листровский чуть приостановился, – я ведь пока сам не проверил, кто здесь в действительности орудует. Думаю, энтузиазм лейтенанта может пригодиться.

Человек на том конце взял паузу. Кажется, он в раздумье побарабанил пальцами по какому-то предмету.

– Ладно, капитан, действуй, как считаешь нужным. Только запомни, ни на шаг не отклоняться от главной цели. Ни на шаг!

– Понимаю, товарищ полковник, – даже несмотря на очевидный психологический нажим, голос Листровского был предельно нейтрален.

– Выполнишь задачу – получишь, наконец, звание майора.

Листровский опять еле слышно усмехнулся.

– Да-да, не ухмыляйся, то самое, которое ты должен был получить еще три года назад, если бы не твоя самодеятельность…

– Я все сделаю, как надо, – как можно более корректно проговорил Листровский, для которого упоминание о прошлом, похоже, было не очень приятным.

– Когда удостоверишься, что трупы – дело рук нашего парня, свяжешься со мной.

– А если я удостоверюсь, что трупы не имеют никакого отношения к объекту?

Полковник, чуть помедлил и, выдохнув с неудовольствием в трубку, жестким тоном произнес:

– Капитан, сделай так, чтобы мне не пришлось тебя перепроверять.

– Так точно, – через паузу чуть ли не по слогам выговорил Листровский и положил трубку, из которой уже неслись частые прерывистые сигналы.

Капитан медленно встал с кресла и подошел к открытому окну. Он подкурил сигарету и провел пальцем по раме, дабы удостовериться в ее чистоте. Выпустив клубок сизого дыма, Листровский устремил свой взгляд на горы, вычерчивавшие на палитре августовского заката неровные линии геометрических фигур.

– Эй, Колямбо, очнись! Хватит валяться, сейчас не жарко, простудишься. – И Димка, веселясь от всей души над неожиданно упавшим в обморок товарищем, кинул ему на лицо еще одну горсть рассыпчатого снега.

– Ну, что ты творишь! – возмутилась Муха. – И так все лицо снегом ему уделал.

– Ты пульс его проверяла, может он уже того? – Димка веселился, как никогда.

– Скажешь тоже. Сейчас он очнется. – Муха принялась трясти Колямбо за плечи.

– А может у него приступ эпилепсии?

– Да нет же. По крайней мере, не похоже. Пены нет, судорог тоже вроде нет.

Безучастно наблюдавший до того за приведением Колямбо в чувства, пропавший без вести Бамбук, решил внести свою лепту в общее дело.

– А это, давайте, как в кино, пощечин ему надоем.

– Ну, зачем так грубо, – запротестовала Муха. Но все-таки пару раз легонько шлепнула по щекам.

Наконец веки Колямбо подернулись, он открыл глаза и медленно приподнялся, приняв сидячую позу. Непонимающим взглядом он уставился себе на ноги и принялся вытирать лицо от начавшего таять снега. В голове царил непроглядный туман, и чувствовалась огромная тяжесть. Наверное, если бы его сейчас спросили, какой нынче год, то далеко не сразу получили бы ответ.