Вернулась Леночка, и Дмитрий Юрьевич мгновенно сменил тему, поднял тост за молодых, положил руку на плечо Бориса, предложил Зимину прогуляться до его кабинета.

– Расскажи-ка, Борис Андреевич, немного о себе, – протянул Наумов парню кубинскую сигару, но Зимин отказался. – Я кое-что о тебе слышал, но не привык доверять чужим словам. Хочу услышать все от тебя самого…

Пожав плечами, Зимин постарался вкратце осветить всю свою ничем не примечательную биографию. После того как отец Бориса скончался от сердечной болезни, пацана воспитывал старший брат Константин. Костя был женат на Зинаиде, у которой еще до брака с Зиминым росла дочь Даша. Костика не стало, и Зинаида с Борисом и Дашенькой бежала из города, опасаясь его бывших дружков. С каждым годом они все дальше и дальше забирались в тайгу. Прошлым годом Зимины добрались до поселка Озерный…

В гостиной Машенька непринужденно беседовала с Леночкой и Леонидом, который то и дело наполнял свою рюмку. В доме Наумова Машенька появилась совсем недавно, и ей хотелось понравиться родной племяннице Дмитрия Юрьевича. Она из кожи лезла вон, чтобы подружиться с Погодиной.

– А чем вы, Маша, занимались раньше? – включился в их разговор неожиданно Леонид, пропустивший очередную рюмку. – Или вы всю жизнь работали домработницей?

– Я после института занималась териологией или, чтобы быть точнее, хироптерологией, – пояснила Машенька, немного помявшись. – Изучала рукокрылых, таких, как летучие мыши.

– Фу, какая гадость! – поморщился кисло Леня Селиверстов и потянулся за бутылкой. – Надо срочно выпить!

Покосившись на своего жениха, Леночка покачала головой, но ничего не сказала, только прижала пальчик к губам, Леня кивнул головой и выставил перед собой повинные ладони.

– А чего вы тогда, Маша, ушли из науки? – поинтересовалась Погодина у симпатичной на вид экономки. – Надоело вам лазать по пещерам, или мало платили за изучение летучих мышей?

Видно, Леночка попала в самую болевую точку, и Маша на какое-то мгновение вся напряглась, лицо ее потяжелело, но женщина быстро взяла себя в руки, ладошкой смахнула всю свою грусть-печаль, одними губами улыбнулась и поведала:

– Тему мою закрыли друзья-недруги, выжили меня из института, пришлось искать новое место в жизни…

Когда Зимин, оставив Наумова в его рабочем кабинете, вернулся в гостиную, Селиверстов сладко спал в глубоком кресле, Маша таинственным голосом рассказывала Леночке про одну свою весьма занимательную поездку в горы…

В тот день Машенька собиралась в очередную командировку на Урал, и телефонный звонок раздался, как всегда, очень не вовремя. Девушка уже накинула на плечики лямки рюкзачка и нащупала в кармашке брюк ключи, чтобы закрыть дверь.

Времени у нее было в обрез, и Смирнова не хотела отвечать на звонок, так как до поезда у нее оставалось всего сорок минут, а еще ей следовало поймать такси. Но какой-то черт в эту минуту дернул ее за ногу, и Маша сняла трубку и громко произнесла:

– Слушаю! Алло!

– Машенька, как хорошо, что я вас застал! Машенька, вы меня должны… – зачастили на том конце провода.

По тоненькому и хрипловатому голосу в трубке Маша узнала своего бывшего научного руководителя.

– Да-да! – пробормотала Мария и кинула торопливый взгляд на часы. – Конечно, я вас помню!

– Машенька, вы у нас прекрасный специалист по рукокрылым, а тут как раз такая оказия! Тут…

Смирнова сильно спешила, и ей пришлось не очень вежливо, но перебить старика, поспешно заговорить:

– Карл Брайнович, вы меня извините, но я ужасно спешу! У меня поезд уходит через тридцать пять минут. Если вы не возражаете, я заеду к вам недели через три, когда вернусь.