Наум нахмурился.

– Покажи ее!

– Покажу, – согласился поручик. -Вот только судьбу Егорки повторить не хочу, а потому принеси мне шкуру медвежью: я ее в тамошнем ручье вымочу и вперед пойду – под ней огненный всполох не страшен будет.

– Шкуру еще поискать надо, – задумался артельный. -Могу тебя сермяжными кафтанами обвешать – то на то и выйдет!

– А вот и нет, – хмуро ответил Хлопьев. -Довелось мне в пожарной команде поработать, где мы таким приемом всегда пользовались – любая ткань быстро обсыхает и гореть начинает, в то время как шкура воду в себе долго держит.

– Хорошо! – нетерпеливо воскликнул рукой Наум. -Найду тебе шкуру сегодня же! Ты смотри, главное, никому не говори о находке, – наказал он напоследок и быстро посеменил прочь.

Довольно быстро артельный вернулся обратно, неся в руках свернутую медвежью шкуру. Когда Савелий был освобожден от колодок, он повел за собой Наума, ища путь по забитым в опоры гвоздям. Пару раз они встречали бредущих навстречу шахтеров; при виде приближающихся огоньков поручик прятался в ближайшую расселину – артельный не хотел, чтобы их видели вместе, что могло бы вызвать лишние пересуды. Оказавшись подле гезенка, Савелий накинул на плечи шкуру, завязал лапы на груди и, скинув лестницу в провал, полез вниз, дождавшись своего спутника.

– Скоро придем, – напряженно оглядываясь по сторонам в поисках фигуры с заостренной головой, сказал он. -В нескольких саженях от меня держись, чтобы всполохом не зацепило.

– А где же ручей, в котором ты шкуру хотел вымочить? – с подозрением спросил артельный, поправив висящий на поясе небольшой клевец. -Уровень сухой, кажется…

– Дальше, дальше будет, – махнул рукой Савелий. -Возле жилы течет.

А сам подумал: «Не поможет тебе твоя дубина».

Пока шли по выработке, поручик все косился на темнеющие механизмы, силясь рассмотреть среди них спрятавшегося от гнева Нуми-Торума в подземных глубинах деревянного человека. С одной стороны он понимал, что глупо и нерационально надеяться на спасение от смертоносных рук-ветвей единственно лишь благодаря животной шкуре; однако с другой стороны, стоило попробовать последовать примеру встреченного на пути к руднику вогульского шамана, который явно знал больше о законах того мира, где существовали подобные создания.

– Мрачноватое место, – нарочито бодрым голосом произнес Наум. -Будто великаны окаменевшие стоят. Еще и тяга воздуха где-то – периодически звук раздается, будто вздыхает кто.

Савелий задрожал: «Рядом бродит!».

Наконец, оказались в пещере с обрушившимся выходом, рядом с которым темнело тело каторжанина с неестественно плоской головой. Артельный оглянулся по сторонам и, не увидев ничего похожего на ручей, почуял неладное.

– Нет жилы никакой, верно? – прищурился он, снимая с пояса оружие. -Ты Егорку сначала укокошил, а теперь и мне отомстить за «женитьбу» решил перед тем, как сбежать?

– Это не я, – хрипло ответил Савелий, пятясь от разъяренного артельного, угрожающе размахивающего клевцом. -Здесь чудище вогульское бродит…

– Я тебе сейчас покажу «чудище», – недобро усмехнулся Наум, тесня к стене поручика. -Ты уж лучше не сопротивляйся: по голове как следует тюкну и отойдешь безболезненно, а будешь брыкаться – руки-ноги переломаю да здесь брошу, на выход глядеть да от тоски помирать.

Он размахнулся и чиркнул краем железного клюва по стене, где мгновение назад была голова Савелия. Оказалось, артельный мастерски управлялся с оружием варнаков, промышлявших на пустынных трактах с наступлением темноты, что, впрочем, не было удивительным: на заводах работал разный люд, имевший самые разные судьбы и занятия. К счастью, поручик не забыл бесконечных экзерциций, в которых он участвовал во время военной службы, обучавших солдат, помимо всего прочего, навыкам штыкового боя, где одним из важнейших условий победы было умение вовремя увернуться.