– Костя, как ты? – для начала я решила поинтересоваться самочувствием раненого друга.

– Все нормально, – бодро ответил Мечников. – Как у вас?

– Тоже все хорошо. Слушай, Костя, можешь набрать домашний номер телефона Крапивина, хочу кое-что проверить?

– Нет проблем.

Через минуту Костя перезвонил, и я сумела сделать запись нашего короткого разговора. По своему прямому назначению оборудование Захарова работало исправно, запись получилась хорошая. Осталось надеяться, что странный звонок с блокировкой прослушивания «Слушатель» тоже сможет записать.

После разговора с Мечниковым я прошлась по квартире. Еще раз осмотрелась и направилась в рабочую комнату Крапивина. Он сидел спиной к двери и отчаянно стучал по клавиатуре. На экране монитора быстро мелькали строчки набираемого текста. Мой визит не порадовал журналиста, он постарался скрыть от меня написанное, заслоняя рукой экран, а потом и вовсе выключил монитор.

– Над чем вы сейчас работаете, Эдуард Петрович? – Не дожидаясь предложения, я села на мягкий диван рядом с компьютером.

– Это не важно, – ответил он, отворачиваясь.

– А вы не думали, что ваша новая работа как-то связана с происходящим?

– Нет, это исключено. – Он по-прежнему был немногословен и раздражен.

Разговор с клиентом не клеился.

– Эдуард Петрович, – я старалась говорить мягко, желая расположить к себе несговорчивого собеседника, – вы профессионал, я не могу поверить, что вы, человек острого ума, не понимаете элементарных вещей. На вас нападают, вам угрожают, запугивают. В конце концов у вас похищают портфель. Все это говорит об одном – вам хотят помешать сделать свою работу.

– Я другого мнения на этот счет, – заметил журналист, поправляя очки. – Мне хотят отомстить.

– Хорошо, тогда объясните, кто и почему?

– Я написал множество статей, я разоблачил десятки людей. – Крапивин пристально смотрел на меня и почти кричал о своих достижениях. – Я уничтожал, срывал маски, называл настоящие имена. Все, все они могут мстить мне. Все! – Он был близок к истерике, поэтому намеренно сделал паузу в своей пылкой речи, подошел к книжному шкафу и, немного помедлив, извлек из него внушительную стопку разноцветных глянцевых журналов. Все это он бережно положил на стол передо мной. Вскоре рядом с журналами легла такая же стопка пожелтевших от времени газет. – Все они, – Крапивин указал на прессу, – они все меня ненавидят.

– Это ваши работы? – Я бросила беглый взгляд на журналы и газеты.

– Да, тут все. Начиная с самой первой моей разоблачающей статьи о лжеученом и заканчивая последним расследованием о безобразиях, творящихся в общеобразовательных школах нашего города.

– Я могу это почитать? – спросила я.

– Разумеется, для этого я вам их и дал. Читайте, изучайте. Я не в состоянии предположить, кто из них может преследовать меня, может, вы справитесь с этой задачкой, – съязвил Крапивин, глядя мне прямо в глаза.

Я пожала плечами.

– Попробую.

Эдуард Петрович вернулся к компьютеру и снова засел за работу. Работа его успокаивала, глядя на монитор и стуча по клавиатуре, он, казалось, забывал обо всем на свете.

Первый телефонный звонок раздался без пятнадцати десять. Я в тот момент сидела на диване и листала журнал с последней статьей Эдуарда Петровича. Крапивин вздрогнул от неожиданности, когда пронзительный звонок нарушил тишину квартиры. Отложив газеты, я поспешила на кухню, чтобы включить «Слушателя» и записать разговор.

– Эдуард Петрович, снимете трубку, когда я вам скажу, – крикнула я на ходу.

Журналист промычал что-то нечленораздельное и поплелся вслед за мной.

Крапивин, волнуясь, замер перед телефоном. Затем он сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на меня, ожидая команды. Я кивнула, и тогда он поднял трубку, медленно, не сводя с меня глаз, поднес ее к уху и тихо сказал: