Забираю багаж и сажусь в заказанное такси. На мобилу падает сообщение.

Оля.

С чужого номера, конечно. Блокирую, но успеваю из длинной тирады вычленить: бесчувственный ублюдок.

Ага, Оленька, я такой. Иначе не выживешь.

Такси везёт не в гостиницу, а в ближайший прокат автомобилей. Там я забираю ключи от заранее забронированной белоснежной Тойоты Камри. Новенькая, недавно с салона. Маленькие радости на заработанные кровью, потом и бессонницей деньги. Больше тратить их особо некуда. Жильё есть, меня устраивает. Тачка вполне себе, пусть и не первой свежести. Дорогие сигареты, элитный алкоголь, премиальные проститутки, качественные продукты. Ещё и откладываю немало. Дианке отдам, если будет нуждаться. Самому мне столько не надо. Можно было бы, конечно, рвануть в отпуск куда-нибудь заграницу – Мальдивы-Канары, но не понимаю кайфа. В Петрозаводске —море, во Владике – море. Песок, пляж, вода, соль… Что ещё надо? Пальмы? Да на хрен.

Завожу двигатель. В отличии от мощного Крузака, рычащего и требующего рвать, Камрюшка послушно урчит и ластится, приглашая прокатиться с комфортом по знакомым местам.

Скатываю взгляд на наручные часы и поддаюсь уговаривающим вибрациям. Включаю бортовой навигатор и выставляю первый адрес, пришедший на ум. Через час виляний по полупустым в это время дорогам, отыскиваю свободное место на забитой парковке. Перекидываю из барсетки паспорт и военный билет. Чистенький, кстати, без косяков и левых отметок. Несмотря на угрозы, мой последний косяк в личное дело не внесли. Понял это уже дома.

Выработанным во время срочки чеканным шагом иду к КПП. Не знаю, кого там встречу, но надеюсь, бывшего взводного старшего лейтенанта Гафрионова. Пять лет назад не нашёл в себе ресурсов на искреннюю благодарность за те его слова накануне дембеля. Слышал это его: «не ради себя. Ради семьи» и выплыл ради них.

Растягиваю рот в ухмылке, глядя на жёлтый забор с облупленной побелкой и трещинами. Тут всё по-старому. Да и сам город мало изменился. На окраине со стороны аэропорта я никогда не был, а центр уже давно застроен. Разве что вместо одних магазинов или кафе открылись другие.

На проходной меня тормозят. Даю документы и на вопрос о причине посещения пожимаю плечами:

– Срочку здесь проходил. Хочу навестить командиров.

– Командирами кто был? – хмурится сержант, вчитываясь в военник.

– Гафрионов, Спиридонов… Царёв.

– Гафрионов – ротный в четвёртой роте. Спиридонова не знаю. А Царёв… – замолкает, стрельнув глазами в камеру. – Тоже нет.

Понял, не дурак.

Забираю документы и вхожу. Родной плац всё тот же. Те же разметки, газоны, побеленные бордюры, крашенные в зелёный лавочки, возле курилки толпа молодняка. Сразу беру направление к своей казарме, там как раз базировалась наша, четвёртая, рота.

Товарищ старший лейтенант, значит, теперь ротный. И уже не старлей. Минимум капитан. А может и майор уже. По возрасту и выслуге положено.

В казарму поднимаюсь беспрепятственно, светанув военником, как корочкой. Молодняк… Гафрионова слышу гораздо раньше, чем замечаю. Орёт он ещё бешенее, чем когда-то. Уголки губ тянутся вверх. На тумбочке стоит бледный, как ватман, пацан. Что-то невнятно тараторит. Надо спасать парня.

Вытягиваюсь по струнке, но честь не отдаю. К пустой голове руку не прикладывают, за это все ни раз получали по «пустой» башке. Оцениваю погоны с одной большой звездой. Майор. Красавчик! Но окликаю я его совсем иначе. Намеренно.