– Катись уже. – ржёт он, пиная колесо машины.

Домой добираюсь быстрее, дороги опустели. Спать хочется жутко. Что я и делаю. Скидываю все шмотки и падаю в кровать. Но спать не выходит. Опять сны, навеянные ароматом духов. Вытаскивал из кармана, когда раздевался, теперь рука пахнет ими.

Опять разговоры, похороненные в памяти. Опять сладкий яд её губ по венам. Опять тихий звонкий смех. Опять янтарные глаза, полные слёз. Опять казарменный коридор. И преследующий в кошмарах женский крик на перроне.

Подскакиваю. Сердце колотится в горле. Сжимаю его ладонью. Задыхаюсь. Хочется орать, крушить и выплеснуть всё, что осталось.

Чёртов Владивосток!

Это всего лишь город. Такой же, как и миллионы других. Диану из родного выгнали свежие воспоминания. Мои же давно раздавлены реальностью и здравомыслием. Там даже знакомых не осталось. Макей да командиры. И то не уверен, что они ещё там. Как и собирался, порвал все связи. Пару лет назад только списался с Даниилом Иридиевым. Он добавил в общий чат нашего призыва. Меня долго материли, что выпал. Сказал, что мне понадобилось три года, чтобы избавиться от тошноты при виде их надоевших рож. Поржали. Начали общаться. Парни почти все молодцы. Кто подженился, кто учится на бакалавра, кто работает. У Ванька уже двое детей и скоро будет третий. Гера женился на девушке, с которой расстался перед срочкой. Лёху его красотка дождалась. Он ей прям на перроне предложение сделал. Сейчас первенца ждут. Каждый раз, как по видеосвязи общаемся, на экране его рожа счастливая светится. Дан – блядушник. Всё никак не нагуляется. То одна у него любовь до гроба, то вторая, то третья. И каждая из них до деревянного ящика. Со счёта уже все сбились. Но Пахи в чате нет. И не было. Все решили, что это странно. Ладно я, причины весомые были, все понимали.

Сейчас постоянно на связи с бывшими сослуживцами. Идиоты спрашивают, почему я один. Ответ никогда не меняется: женат на работе. Этого не понимают. Нет, не тему с работой, а как можно так сильно любить девушку, чтобы навсегда похоронить себя для будущего. Легко. Когда нечем любить, нет смысла париться.

Скатываюсь с постели и набираю стакан воды. Выпиваю тремя большими глотками. Закуриваю, глядя на ночной город. Красиво. Аккуратный, старый, сохранивший финскую архитектуру и особенности. Яркий и светлый, но без зеркальных высоток и неона. В нём есть какая-то чарующая дикость и особенность. Таких городов немало в России, но в основном все они провинциальные, а не столицы региона. В течении года я скучал по нему и до сих пор не могу насытиться северным воздухом.

Открываю окно и вдыхаю полной грудью. Ветер свежий, влажный – к дождю. Подставляю ему горящее лицо. Снаружи остужает, а внутри кипит, бурлит и взрывается. Да и кошки драные покоя не дают. Подвывают там, царапают, пускают по ниточке кровь.

Не так глубоко всё это сидело, раз так просто прорвалось. Кровоточит душа воспоминаниями о лете. Наверное, мне не стоит думать, что через девять дней будет ровно пять лет, когда в последний раз видел Кристину Царёву. Наверное, мне не стоит вспоминать, как трахал её на столе у генерала. Наверное, мне не стоит проживать по новой то отчаяние, что душило, когда отпускал. Наверное, мне стоит просто позвонить Оле и забыться. Наверное, мне просто нужна эта ночь, чтобы поагонизировать и запереть эмоции под замок, дабы утром сойти с трапа самолёта пустым, холодным, циничным и безболезненно встретить город, что вырвал моё сердце.

***

Даже в аэропорту воздух пахнет морем и солью. Будто весь город пронизан им. Не спеша спускаюсь по трапу – пустой, холодный и циничный настолько, что с улыбкой возвращаюсь сюда. Чтобы доказать Владивостоку, что мне похеру, достаю из кармана хрустальный флакон, открываю крышечку и тяну носом запах. Приятный, лёгкий, цветочный. Не вызывающий боли в груди. Кровавая броня работает. Не буду вспоминать то, что делал этой бесконечной ночью, но броня стала толще. Теперь в моём арсенале рядом с кнопкой «