– Нельзя ли мне лошадь, государыня, – робко спросил он, желая раз уж такой выпал случай насладиться и надышаться этим ясным солнечным утром.

Она только плечиком пожала и махнула неопределенно. Погожев сообразил, что маху дал, к государыне ли такой вопрос! Пошел к дверям, оттуда обернулся для поклона и увидел, что она уже что-то пишет и его существования вовсе не замечает. Дверь прикрыл тихонечко, чтобы не помешать.

                              ***

Коня ему удалось заполучить не без помощи тут же нарисовавшегося прямо у двери старого лакея государыни Шкурина. Пришпорив норовистого скакуна, Алексей Васильевич помчался галопом через сад, миновал ограду и вылетел в поля. Холодный утренний воздух ударил в его разгоряченную грудь, окатил влажной волной неразумную голову, где мысли никак не хотели прийти в порядок и все крутились и вертелись, перебивая одна другую. То ему казалось, что сам Потемкин вызовет его на дуэль, то думалось, что теперь Екатерина Алексеевна будет вот так же каждое утро приглашать его обсудить какие-нибудь философические вопросы, а может быть поручит и императорский театр.

Право, к театру у него более всего душа лежала, более даже чем к дуэлям, и уж куда более чем к философии. А ведь государыня говаривала, что наука философия полезная. Да ведь скучно. Да и жизненные вопросы не оставляют в голове места. Вот, например, как ему теперь вести себя с окружающими-то? Как быть с сановниками, с фрейлинами и прочими придворными, которые наверняка все теперь уж проведали и будут взирать на него вопросительно, а то и с подлейшим заискиванием. Кто его знает, может и просить еще о чем начнут, а он и понятия не имеет, как ответствовать даже. Ох, нелегкое положение! Одно хорошо, Параська теперь, наверняка уж, отвяжется и думать забудет ждать, когда он, граф Погожев ради нее доблесть проявит. Нет, теперь вся его доблесть только государыне достанется, иначе нельзя.

Тут он вспомнил, что завтракать должен с государыней и повернул коня обратно и вот когда понял, что заехал далеко. Намного дальше, чем мог предположить. Чтобы вовремя быть при особе, следовало поспешить, и он стрелой летел к своему только что обретенному счастью, до конца даже и, не понимая, что это – счастье или тяжкий крест. Но все же летел и в ограду Екатерининского парка проскочил, когда еще большой суеты ни в парке, ни во дворе не видно было. Неприученный вставать спозаранок, он не особенно чувствовал ток утреннего времени и сказать теперь вряд ли бы смог, сколько его прошло с тех пор, как увидел он стрелки на четверти седьмого. Однако ж успев изучить придворную жизнь, понимал, что коли народ не кишит на крылечке, то еще не тот час, чтобы спешить и с галопа перешел на шаг.

Не желая показываться на глаза лишнему человеку, Погожев свернул в аллею и спешился. Теперь он медленно брел по дорожке, изобретая в голове любезные и умные фразы, которые могли бы потрафить премудрой державной даме, ведь ему вовсе не хотелось выглядеть полным неучем, не способным к философическим упражнениям.

Однако размышления его были прерваны. Конь вдруг отпрянул назад и всхрапнул. Алексей приструнил его, да тут и услышал жалобное повизгивание, идущее даже и не понятно откуда. Прислушавшись, определил, что сверху и тут поглядев на старую кряжистую липу, завидел, что среди кроны что-то белеется. И это существо на птицу вроде не похоже, а похоже-то и вовсе на собаку. И собачонка эта скулит и плачет, а вниз спуститься не решается. И как забралась?!

Привязав коня к разлапистой ветке, Алексей вскочил сначала в седло, а потом уж встал на ноги и, подтянувшись о дальнюю ветку, протянул собачонке руку. Та дрожала, но к человеку пошла. Под ним что-то хрустнуло, и Алексею пришлось проявить большую ловкость чтобы не свалиться самому и не сбросить на земь и без того несчастное существо. Большими усилиями, но и не без помощи самой левретки, а это именно была левретка, он уложил собаку себе на плечи и тут уж начал спускаться. Ему почему-то вспомнился недавний разговор с государыней о собаках – она видно их страсть как любила. Подумалось, не принесть ли красавицу сию ей в подарок. Подумано – сделано.