–Юль, я не хочу… Не хочу опять поверить в сказку и обжечься. И потом я приехала после детской поликлиники, Варюше нужно было делать прививку, Ярик напросился с нами. А я в поликлинику всегда надеваю обручалку, знаешь, неудобно: двое малышей и мать-одиночка. И забыла снять. Так полчаса он выпытывал у меня, замужем я или нет. И почему в обручальном кольце. И так, замученная, после нашего чудесного бесплатного сервиса. И он меня еще допрашивал. Я вот думаю: как мне ему отказать в следующий раз?

– Лиза, девочка моя, ты не мать-одиночка! Чего ты стесняешься? У тебя прекрасные малыши. Ярик, маленький мужичок, наверняка поехал, чтобы тебе помочь. А Варвара вообще просто чудо! Уменьшенная и улучшенная копия тебя. Почему ты не хочешь с этим Александром общаться? Он что? Был груб?

– Нет. Я просто чувствую, что ничего не выйдет из этих встреч путного. На уровне интуиции. Понимаешь? Вот не могу и все.

– А кто он? Что? Чем занимается? Что про себя рассказал?

– Я и не спрашивала. Отбивалась от его расспросов почти все время. У него телефон звонил беспрестанно, он смотрел, кто звонит, но не отвечал. И машина какая-то красивая черная его ждала, и водитель.

–А-а-а, т.е. мальчишка может быть и молодой, но крутой. Подруга, пожалуйста, не гони коней: пообщайся. Не отказывай сразу и бесповоротно. И к тому же, кажется, он из тех мужчин, которых это только распалит. Вы договорились с ним еще раз встретиться или созвониться?

– Да. Он позвонит. Юль. Я, правда, сглупила. Может можно как-то узнать, кто он? А вдруг он бандит?

– Насильник и убийца. Джек – потрошитель а ля рус. Непременно. Лиз, у нас город – миллионник. Как его фамилия? Может на машине бренд какой-нибудь был, или знак другого цвета? Тогда он из Кремля.

– Ой, вот не знаю про фамилию. Даже и не подумала спросить…Нет, я ничего такого не заметила.

– Вот и встреться с ним еще раз, чтобы хоть какой-то минимум узнать. Мне он понравился и внешне, и своим поведением. И потом он явно на тебя всерьез запал: ты бы видела, как он пожирал тебя глазами… Давай, крошка моя, сеанс психотерапии закончен. Пока.

Но Юлия ошиблась насчет сеанса, только успела она налить себе чашку чая, раздался новый видео звонок от подруги детства.

–Лессочка, что случилось? У тебя глаза заплаканные? Ты рыдаешь? Я ничего не понимаю. Успокойся, плиз, и расскажи нормально. Вадим?

– Юлюш, да. Он. Вернул мне ключи от машины, я поехала с утра принимать народ в Арзамас, как назло двенадцать человек были записаны на прием. Всю субботу там проторчала, а вечером почти у дома уже, (хорошо, что не с утра, вообще не смогла бы работать) меня подрезал какой-то джигит на Субару, я притормозила резко, и из-под переднего сиденья выкатилась помада. И знаешь, не дешёвая. Может твоя? – Лена показывала в экран смартфона помаду какой-то нереальной кричащей расцветки, типа фуксии.

– Дочь, конечно же, нет. Не моя. Такие оттенки мы носили в далекой юности. И не на губах. Помнишь, у меня лосины были такого цвета на третьем курсе?

Юлия не собиралась выйти в тираж ближайшие тридцать лет и следила за трендами, и в моде, и в макияже. Давно, и, похоже надолго, вошел стиль нюд, мода на естественную и натуральную красоту.

–Не называй меня «дочь». Я старше тебя на полтора месяца!

– Нашла чем гордиться…

– И потом дочь – несбывшаяся мечта. Не говори так никогда!

– Хорошо. Не рыдай так. Сердце разрывается на тебя смотреть. Ты благоверного своего неверного спросила? Как он объясняет? Может, подвозил кого?

– Спросила, конечно. Именно так: ты кого-нибудь подвозил на моей машине? Сказал: нет, точно нет. А как показала помаду, наорал, что я вечно его подозреваю, не доверяю, слежу за ним и шпионю. И бросил трубку. Псих. Чего я такого спросила?