Наблюдая со стороны в немом оцепенении, Ханна понимала, что Грегори лучше увести к себе в комнату. Но не находила ни единого тому повода. Нервно обернувшись на дворецкого потом на лакея, застывших в неестественно официальной позе, поняв, что помощи оттуда ждать не приходится, вновь обратила взгляд на воспитанника. Мальчик не отрывал глаз от матери, и Виктория, наконец, ощутив этот взгляд, раздраженно, и неохотно убрала со своей талии руки Лестчера.

– Миссис Лето, не пора ли Грегори уделить внимание занятиям?

– Но, ваша светлость! Грегори еще не обедал, – Ханна проглотила вертевшееся на языке восклицание по поводу забытого дня рождения, в то же время, с усилием сжав предупредительным жестом плечо вскинувшегося с возражениями мальчика.

– Грегори может пообедать у себя в комнате, – Виктории явно не терпелось избавиться от сына.

– Но мама, ведь праздник, – не выдержал, наконец, Грег, с таким тоскливым выражением заглянул в лицо матери, что у гувернантки появилось желание разорвать хозяйку.

– Праздник?– Виктория рассеянно скользнула взглядом на сына, в то время как Энтони вновь притянул ее к себе. Сопротивляться она не собиралась.

– Конечно, вспомни вчера, ты обещала сюрприз, – голос мальчика уже начинал подрагивать.

– Пойдемте, Грегори, – Ханна осторожно, но настойчиво потянула мальчика в сторону лестницы, но Грегори, дернув плечом, вновь обратился к матери.

– Сюрприз, – Виктория, купаясь в лучах сладострастной улыбки любовника, соображала очень медленно, – сюрприз будет позже, Грегори

Мальчик оставался на месте, не желая мириться с происходящим, еще какое-то время, но поняв, что на него не обращают внимания, уныло посмотрел на гувернантку. Та, с высоты своего немаленького роста смотрела на него так невозмутимо, что сначала мальчик собирался так же уныло поплестись к себе, но тут внутри него неожиданно настойчиво прозвучал тихий голос миссис Лето: «Помните, Грегори, кто есть герцог!» Мальчик гордо вскинул голову и торжественно стал подниматься по лестнице. Он не видел, сколько гордости вызвал этот его жест во взгляде Ханны, к счастью он так же не видел, что его мать, таявшая в объятиях проходимца, этот демарш просто не заметила.

Голос, раздавшийся со стороны парадной, стал неожиданностью для всех. Застывшие в немом неверии лакей и дворецкий, гувернантка с таким же выражением на лице, машинально выталкивающая на передний план растерянного воспитанника, недоумение, а затем выражение ужаса на лице леди Лимерик, отскочившей от любовника, как от раскаленных углей, – вот картина, которая предстала перед глазами, стоявшего в дверях мужчины.

Первым звенящую тишину разорвал бросившийся вниз Грегори.

– Дедушка это ты, ты вернулся?! – мальчик с разбега чуть было не уткнулся в пыльную одежду деда, но все-таки остановился в шаге от него, повинуясь привычке, и только с неподдельным счастьем заглянул ему в глаза. – Мама, это тот сюрприз, о котором ты говорила? – он в порыве радости подбежал к ошалевшей матери и, схватив за руку, стал тянуть за собой. – Мама, лучшего подарка на день рождения я и не мог представить!

Маркиза в состоянии, близком к истерике, резко выдернула руку.

– Грегори, да о чем ты, во имя господа, все время говоришь?! Какой день рождения? – она готова была разорвать все и всех вокруг от внезапного понимания того, что все ее планы безвозвратно рухнули.

– Но мама… – мальчик растерянно смотрел на мать, остановившись между ней и дедом. – Мой день рождения. Ты вчера говорила. Я подумал, – злая правда, вливаясь в маленькую душу, все-таки не смогла выжечь радость от возвращения деда и мальчик, сглотнув слезы, повернулся к осунувшемуся, в потертой одежде похожему на бродягу, герцогу.