«Как тебя туда занесло?» – поинтересовался Лёша.

«Долгая история. Суть в том, что слетевшая с катушек мать одного знакомого дракона хочет избавиться от будущего ребёнка. И вот мы пытаемся её разыскать, чтобы предотвратить трагедию».

«Ну и дела… – протянул он. – Что ж, буду очень рад, если твой милый носик окажется полезен для поисков этой полоумной драконицы».

«Не будь у неё крыльев, шансов было бы больше», – вздохнула я.

С минуту мы молчали, глядя друг на друга.

И тут я ощутила, что смотрит на меня не только Лёшка.

Ну, конечно, это американский Штурмовик устремил на меня пристальный взгляд. Не дал спокойно побыть наедине с прошлым.

Откуда он вообще взялся рядом? Не было же вроде. Или настолько ушла в себя, что не заметила, как он приблизился?

Хотела ещё немного побыть с Лёшей, но прикованный ко мне взгляд совершенно не давал сосредоточиться.

В конце концов, поняла, что избавиться от общества Ледбеттера уже не судьба.

И чего как репейник прицепился? Какого чёрта!

«Лёш, прости, – начала я. – Просто тут один… – задумалась, не зная, какие слова подобрать. – Один коллега из нашей поисковой команды меня отвлекает».

Послав своей второй половинке воздушный поцелуй (для чего натурально сложила губы), я убрала фотографию в карман.

Ледбеттер внимательно следил за каждым моим действием.

– Что? – спросила раздражённо.

– С кем это ты так трогательно попрощалась? – нагло и, как мне показалось, не очень довольно поинтересовался он.

– Какая тебе разница? – я вздёрнула бровь, посмотрев на него с вызовом.

– Просто любопытно.

Что-то его тон не был похож на тон того, кому просто любопытно. Да и в глазах зарождалась какая-то тёмная и опасная буря.

– Ты что, решил меня контролировать? – бросила ему возмущённо. – Мне теперь и одной побыть нельзя?!

Гадский Штурмовик скрестил руки на груди.

– Можно, – произнёс он. – Но раз уж я здесь оказался, на вопрос-то ответь!

– С кем я прощалась – не твоё собачье дело! – отрезала я.

– Не моё собачье дело? – в голосе американца плескался неприкрытый сарказм.

– Это поговорка такая, – пояснила я для некоторых непонятливых иностранцев.

Тот усмехнулся чему-то про себя, но тут же вновь нахмурился.

– Оборотень? – он стрельнул глазами в то место, где я хранила фотографию.

– Ну не вампир же! – ответила я выразительно и насколько смогла ядовито.

С минуту он молчал. Я в его сторону не смотрела.

– Ладно, Кусака, я чего тебя искал-то, – наконец заговорил он. – Не забудь, что нам с тобой нужно разобрать сумку.

Он разыскивал меня, чтобы напомнить про сумку?! Надо ж так врать! Не исключено, конечно, что Штурмовик и сам в это верит, но истинные-то мотивы совсем другие – посмотреть, куда же пошла Кусака.

– Вообще ты мог сам вынуть мои вещи, – сказала ему я, поднимаясь со скамейки.

– Вот ещё! – фыркнул Ледбеттер. – Не хватало мне потом выгребать за то, что наткнулся на какие-то ещё твои личные, дорогие сердцу, вещи.

Слова «дорогие сердцу» были произнесены слегка язвительно, и, если бы он знал, что Лёшки больше нет, я бы сейчас оправдала своё прозвище. Но он не знал, поэтому остался цел и невредим.

Ладно, действительно, нечего ему в моих шмотках копаться. Там нижнее бельё как-никак. Хотя лежит оно в непрозрачном пакете, но что ему мешает туда заглянуть. Любопытный же – похлеще Буратино.

– Идём разбирать сумку, – произнесла я тоном одолжения и зашагала к замку.

Генри поспешил за мной. Нагнав, зачем-то предложил локоть.

Решив, что это ни к чему меня не обязывает, взяла его под руку.

Отцепилась, едва переступили порог Ледбеттеровских покоев. Сумку он, естественно, упёр в спальню, поэтому отправились прямиком туда.