Горацио указал на сонное и недовольное лицо Деметрио Домингеса – пресс-секретаря умбрийского лидера.

– Какой я тебе сеньор? Ещё раз повторяю – зови меня Николас, или Нико. Фильм со Стивеном Сигалом видел? «Нико» называется. Ну, вот. А «сеньоры» там – в носовом отсеке сидят. Может, как-нибудь позовут на рюмку с Президентом. Если у него будет хорошее настроение. Кстати, будешь кашасу? – Альварес подмигнул и жестом показал небольшой пластиковый стаканчик с напитком у него в руке.

Горацио отказался. Альварес в ответ тоже покачал головой, но уже в знак недовольства:

– Эх, ты! Молодой ещё! Собираешься на трезвую голову воспринимать то, что увидишь в Сан-Пабло. А мы с твоим коллегой выпьем, – Альварес указал на сидевшего рядом оператора второго госканала Алессио Лопеса.

Довольный, что болтливый оператор первого канала от него отвязался, Горацио выдохнул и повернулся в сторону сидевшего у иллюминатора Хары. Тот, похоже, привык к полётам и совсем не обращал внимания на гул турбин – прислонившись щекой к обшивке салона, фотограф засыпал. «Хочешь – выпей, я не буду, не выспался», – пробурчал он, пытаясь поудобнее устроиться в кресле.

– Уже пьёте, а? – незамеченный ранее сотрудник президентского протокола Базиле Годой приподнялся со своего кресла в первом ряду хвостовой части самолёта Президента.

– А мы за Президента и во славу страны, – улыбнулся оператор Лопес.

– Да сядь уже, Базиле! – прокричал сквозь всё нарастающий шум Альварес, – а то все важнейшие государственные документы по салону разбросаешь. Будешь тут весь полёт как астронавт в невесомости болтаться. И вообще – иди в салон для персонала. К стюардессам. Ты же там обычно сидишь.

– А его охранник-венесуэлец оттуда выгнал. Или швырнул. Тачдаун! – раздался голос из последнего ряда.

Альварес и остальные улыбнулись. Сальвадор Горацио покачал головой. За непродолжительное время работы на телевидении он понял, что порой журналисты за кадром говорят вещи, расходящиеся с их экранным образом. Но пока ещё не привык к этому.

Этот небольшой «Эмбрайер» который сам Президент Тапиа величал «Эль Уракан», в Умбрии называли «Борт номер три». Первый борт – огромный лайнер, на котором дон Серхио летал в зарубежные поездки. Второй – аналогичное воздушное судно, но без оборудованной ванной внутри и с более скромной отделкой, иногда также использовали для зарубежных визитов. Чаще всего для перевозки министров или бизнесменов, которые входили в представительную делегацию. А пару раз на этом самолёте Тапиа летал и сам, когда служба безопасности не допускала к полёту главный лайнер из-за явных или мнимых неполадок. Внутри страны же, где крупный аэропорт был только в столице, дон Серхио обычно путешествовал на «Эль Уракане» – небольшие внутренние аэродромы просто не смогли бы принять самолёты большего размера.

Тёмно-синий пиджак был заботливо размещён на вешалке-плечиках, а теперь дон Серхио не глядя протянул в ту сторону и галстук от Нино Черутти. Одна из стюардесс тут же подбежала и мягким движением перехватила дизайнерскую вещицу, не дав ей упасть на пол, и аккуратно разместила галстук рядом с пиджаком.

Правившей Умбрией уже без малого 15 лет Тапиа был высоким, и с молодости из-за своей комплекции немного сутулился. В своё время Тапиа даже занимался со специалистами, чтобы исправить осанку и сделать её «более президентской». Но порой – видимо, на подсознательном уровне, он снова наклонялся вперёд при ходьбе. Для окружения это был знак: Президент устал. Наконец-то. Потому что иногда казалось, что он вообще не устаёт – вот и в этот день вылет в Сан-Пабло был намечен на начало седьмого часа утра, а последнее мероприятие в программе визита на юг страны планировалось на 21:30. Значит, вылет обратно не раньше, чем через час после этого. А на ранее утро могло было запланировано ещё какое-то мероприятие, которое по мнению дона Серхио никак нельзя было перенести на более позднее время. Например, осмотр новой дороги или питомник по разведению альпаки по его мнению нужно было непременно осматривать в 7 утра. Чиновники вздыхали, не высыпались, но не осмеливались возражать. Закончиться же визит мог подобным пунктом программы, когда близкая к экватору часть Южной Америки уже утопала в сумерках.