Начальник курса подошел ко мне как к одному из лучших и попросил выступить с прощальной речью от имени выпускников перед оставшимися слушателями… Я отказался. Я ему просто сказал:

– Виктор Петрович, извините, я че-то так устал от вас за эти 4 года… Я ведь все сдал: и экзамены, и комнату для проживания, и излишнее форменное обмундирование. Может, вы вышлите мне диплом по почте, а я уже поеду домой?

– Ну, смотри, Карпович, как знаешь…

И на доску почета школы милиции повесили не мою фамилию, а другого… послушного, одевшего золотые погоны и согласившегося выступить с прощальной речью… Ну что поделать – что выросло, то выросло.

У меня не было и нет до сих пор друзей или подруг. Были и есть приятели, товарищи, сослуживцы, соратники… Но друзей или просто людей, кому бы я мог доверить до конца свои мысли, дела, с кем бы мог тащить эту лямку, попросту нет.

Иногда казалось, что не хватает мне именно такого же, как я сам, брата-близнеца, одной крови, одной веры, одних мыслей…

Придя на службу в уголовный розыск – туда, куда я стремился последние четыре года своей жизни, – я был не своим и не чужим, ни аверсом, ни реверсом. Я только начинал постигать азы работы и впитывать особенности этой службы.

Четыре года в одном отделе – это не четыре года в школе милиции. Научился я многому, хоть и учителей и преподавателей было гораздо меньше, чем в ОВШМ.

Это, пожалуй, одно из подразделений, где мне было комфортно проходить службу. Хотя отношение отдельных коллег было предсказуемым.

Середина 90-х. С высшим юридическим образованием были единицы. После школы милиции моих однокашников в приказном порядке забирали и чуть ли не принудительно в следствие. Следователей с юридическим образованием не хватало, а тут мы такие «козырные» после «вышки» и в опера…

Но мне повезло. Мое личное дело просто-напросто забыли в школе милиции. Точнее, его просто забыли запросить оттуда. Как это получилось? Да запросто. 7 февраля 1994 года я пришел в свой любимый и родной Новосибирский сельский райотдел милиции на практику.

За четыре месяца до этого, в 1993 году 5 октября, нашему курсу впервые за многолетнюю историю школы милиции, и это было нововведение в милицейском образовании, когда слушателям, уже имевшим неполное высшее образование, присваивалось звание младшего лейтенанта милиции.

Прибыл я на практику уже офицером. Начальник районного отдела очень удивился, но противиться не стал, и я «каким-то чудесным образом» уже 8 февраля был назначен его приказом по отделу на должность оперуполномоченного уголовного розыска. По факту я являлся слушателем школы милиции, и в то же самое время я уже был опером.

Нонсенс, но так и было на самом деле. Мне было выдано служебное удостоверение оперуполномоченного уголовного розыска, назначено денежное содержание – оклад по должности, а в марте я уже заводил дела оперативного учета, получил табельное оружие на «постоянку» и продолжал нести службу.

В июле 1994 года я съездил в Омск, благополучно сдал госэкзамены и вернулся в отдел для дальнейшего прохождения службы.

Но вот приказ по мне остался только местный, отделовский, о назначении меня на должность опера. Приказа по главному управлению не было до ноября 1994 года. Главк просто не знал, что в «сельском» проходит службу выпускник ОВШМ. В ноябре кто-то где-то очнулся, дело мое-таки запросили из Омска, но вот воткнуть меня в следователи не получилось. Сам я желания не высказывал, ибо меня все устраивало в уголовном розыске.

Крайним в этой ситуации сделали местного кадровика, наградив ее почетным выговором, а я так и остался служить на своем месте.